Этгар Керет - Рассказы из разных сборников

Ночью Лукачу снова приснился сон, будто он в джунглях. Прыгает с дерева на дерево, ест бананы и имеет всех самок. "Эй вы, трусы! Подходите!" — кричит Лукач другим самцам, и его густая шерсть блестит на солнце. — "Подходите! И дядя Лукач покажет вам, где раки зимуют!" Но другие самцы боялись и попрятались, потому что знали, что с Лукачем связываться не стоит.

Лукач проснулся с сильной головной болью. Язвы на теле жгли его адским пламенем. Некоторые сочились вязким гноем, как видно, он снова расчесывал их во сне. Он вышел из своей клетки, открыл заднюю дверь и поспешил в исследовательскую лабораторию номер три (исследования рака кожи). Лукач гордился местом своей работы. В то время, как другие животные использовались не для важных экспериментов в лаборатории номер два (косметика) или в лаборатории номер четыре (глазные болезни), Лукач принимал участие в очень важном эксперименте. Он пришел как раз к моменту девятой инъекции. Прививку делала Ирена.

— Перестань расчесывать язвы, Лукач — сказала Ирена. — Тебе от этого делается только хуже.

Лукач перестал. Из всех ассистенток он больше всего любил Ирену.

— Скажи мне — спросил ее Лукач, пока она делала ему инъекцию. — После того, как эксперимент закончится и это лекарство от рака будет найдено, как ты думаешь, дадут мне отпуск? Я ужасно скучаю по джунглям.

Ирена вытащила иглу из его плеча и Лукач увидел, что она грустная. — Не беспокойся, Ирена — попытался он ее успокоить. — Я не уеду надолго. Ты же знаешь меня, я люблю работу, после месяца отдыха я уже лезу на стенку. Когда я вернусь, я приму участие в экспериментах по болезни Альцхаймера и мы снова будем работать вместе. Ирена обняла его и заплакала, и Лукач не знал, что делать.

— Эй, у меня идея — прошептал он, ласково гладя ее затылок. — Ты ведь тоже можешь взять отпуск и мы поедем в джунгли вместе. Я покажу тебе, где я вырос. Свою семью, природу. Тебе ужасно понравится. Там все такое зеленое. Ирена не ответила и продолжала плакать, но постепенно она успокоилась. Перестав плакать, она разжала объятия, отступила от Лукача на шаг и улыбнулась.

— Конечно, я поеду с тобой. — Сказала она Лукачу. — В этом году они, конечно, должны будут разрешить мне отпуск.

— Прекрасно! — обрадовался Лукач и посмотрел в ее глаза, все еще влажные. — Там будет прекрасно. — Пообещал он. — Ты еще увидишь, как нам будет прекрасно.

В почтовом ящике меня ждал толстый конверт. Я открыл его и пересчитал деньги. Там было все. Еще в конверте лежал листок с именнем заказанного, фото из паспорта и место, где его можно найти. Я выругался. Не знаю почему, я ведь профессионал, а профессионалу так себя вести не подобает, но ругательство просто сорвалось у меня с языка. Нет, я не должен был даже читать имя, я сразу же узнал человека на фотографии. Грейс. Патрик Грейс. Лауреат Нобелевской премии мира. Хороший человек. Самый лучший человек из всех, кого я когда-нибудь знал. Очень вероятно, самый лучший человек в мире.

Я встретился с Патриком Грейсом только один раз. Это было в сиротском приюте в Атланте. С нами там обращались по-скотски. Весь год мы жили в грязи, нас едва-едва кормили, а если кто открывал рот, его пороли ремнем. Ремень часто пускали в ход, даже если рот был закрыт. Когда приехал Грейс, они помыли нас, нас и тот нужник, который они называли сиротским приютом. Перед приходом Грейса начальник сказал нам: кто пожалуется, потом получит. Мы уже достаточно успели получить, чтобы понять, что он не блефует. Когда Грейс вошел в наши комнаты, мы были немы, как рыбы. Грейс попытался поговорить с нами, но мы отвечали неохотно. Каждый, кто получал от него подарок, говорил: "Большое спасибо" и возвращался к своей кровати. Я получил в подарок набор для стрельбы в цель. Когда я говорил: "Большое спасибо", Грейс протянул руку к моему лицу. Я съежился. Я подумал, что он хочет ударить меня. Грейс ласково взъерошил мои волосы и, ничего не говоря, поднял мою рубашку. В то время я часто раззевал рот. Грейс смог увидеть это по моей спине. Сперва он молчал, а потом сказал несколько раз "О, Иисус!" Потом он опустил мою рубашку и обнял меня. И когда он обнял меня, то пообещал, что никогда никто больше не будет меня бить. Я, конечно, не поверил. Люди не полюбят тебя вдруг, просто так. Все казалось мне тогда обманом. Я боялся, что еще секунда — и он возьмет ремень, чтобы выпороть меня. Все то время, пока он обнимал меня, я хотел одного — чтобы Грейс ушел. Он ушел, и в тот же вечер у нас сменили и начальника, и всех воспитателей. С тех пор никто меня больше не бил, кроме того негритоса в Джексонвилле, которого я избил в ответ до потери сознания. С тех пор никто не поднимал на меня руку.