Айрис Мердок - Колокол

Пол с Дорой остались наедине.

— Этому блокноту цены нет, в нем годы моей работы, — выговаривал Доре Пол. — Надо же быть таким дураком — просить тебя его привезти.

— Я очень виновата, — оправдывалась Дора. — Он наверняка найдется. Я завтра же пойду на станцию.

— Надо было мне сразу туда позвонить, — сказал Пол, — только из-за твоих выкрутасов это совершенно выпало у меня из головы. Зачем, скажи на милость, тебе понадобилось снимать туфли?

— У меня ноги заболели, — ответила Дора. — Я же говорила.

Они стояли и смотрели друг на друга при слепящем электрическом свете. Комната Пола была на втором этаже, обоими окнами она глядела на монастырь. В свое время она служила парадной спальней, от той поры осталась зеленая обшивка и огромное зеркало в стене. Обстановка была скудная: две железные кровати, два непарных стула, большой чертежный стол, который Пол завалил книгами и бумагами, да миленький столик красного дерева, эдакий остаток былой роскоши. В углу стоял открытый полуразобранный чемодан Пола. На голом полу лежали два дешевеньких новеньких коврика. Слова в комнате отзывались гулким эхом.

Пол стоял подбоченясь и сверлил Дору взглядом. Он мог стоять так, насупившись, часами. Дору это всегда выводило из себя. Но в то же самое время она понимала: таково проявление его любви, неистощимой, безжалостной любви, которая держала ее в плену. Она и возмущалась этой любовью, и была ей бесконечно благодарна. Дора пересилила себя, подняла на Пола глаза и поняла, что по-прежнему преклоняется перед цельностью его натуры, отданной работе и любви, перед его уверенностью в жизни. И в сравнении с ним почувствовала себя ничтожной, ненастоящей, будто она была лишь порожденной им мыслью.

Чтобы вывести Пола из оцепенения, она подошла к нему и нежно тряхнула за плечи.

— Пол, ну не будь злюкой…

Пол отступил, не откликнувшись на ее прикосновение.

— Только тебе может хватить ума — так гнусно мне изменить, а потом повиснуть на шее и сказать: «Ну не будь злюкой!» — передразнил он ее и двинулся к чемодану, откуда, порывшись, вытащил чистенький несессер в черно-белую клетку.

— Ну а что мне прикажешь говорить? Что бы там ни было, я же приехала…

— Не намерен разделять приведенное только что отцом Бобом суждение, будто заблудшей овце, мол, надо радоваться более, чем незаблудшим. И если ты ждешь от меня выражения радости, то будешь разочарована. После всех своих выходок ты навсегда пала в моих глазах.

Он вышел из комнаты.

Дора, приуныв, заглянула в парусиновую дорожную сумку. Пижама осталась в чемодане, хорошо хоть зубная щетка здесь. Сказанное Полом глубоко ее уязвило. Да как он смеет так обращаться с ней — мало ли что было в прошлом?! Для Доры прошлое всегда было чем-то призрачным. Ей как-то прежде в голову не приходило, что Пол может попрекать ее прошлым. Она отогнала от себя эту мысль, чтобы не расплакаться, и, подойдя к высокому окну, распахнула его настежь. Занавесок не было. Ночь стояла теплая, звездная. Озеро по эту сторону совсем близко подступало к дому. Видно его не было, но в рассеянном сиянии звезд и еще не поднявшейся луны угадывалась его темная гладь. Все прочие очертания лежали за озером.

В комнату вернулся Пол.

— У меня нет пижамы, — сказала Дора, — все в чемодане.

— Можешь надеть какую-нибудь мою рубашку, — отозвался Пол, — вот хоть эту, ее все равно пора стирать.

— Ты что — все рассказал про меня этим монашкам? — спросила Дора.

— Монахиням я ничего о тебе не говорил, — ответил Пол. — Остальным членам общины я вынужден был кое-что рассказать, и, коли лестного для тебя в этом рассказе маловато, едва ли в том моя вина.

— Они еще подумают, что их проклятые молитвы привели меня сюда.

— Я это место уважаю и тебе советую, — сказал Пол. Дора подумала, не спросить ли сейчас Пола — верит он в Бога или нет, но решила не спрашивать. Наверняка верит. Вместо этого она сказала:

— Что поделать — прошлого не отменишь. Пол снова вперил в нее свой тяжелый взгляд.

— Можешь оставить при себе свои легкомысленные заверенья. Я бы на твоем месте помалкивал о раскаянии — вот уж на что, по-моему, ты совсем не способна.

Резкий колокольный звон пробежал над водой и ринулся в распахнутое окно. Дора так и подпрыгнула.

— Опять этот колокол! — воскликнула она. — Что это?

— Колокол в монастыре звонит к разным службам. Сейчас он звонит к Laud [7] Совместной молитве (здесь и далее упоминаются службы католической и англиканской церквей). , а по утрам к Prime [8] Службе, совершаемой в шесть утра или с восходом солнца. . Скоро монастырь получит новый колокол, — добавил он.