Андрей Донцов - The офис

Скатертью дорога. Чем больше у меня работы по подбору персонала, тем серьезнее будет ваша команда, елки-палки дед на палке!

Ну вот – откуда-то палка вылезла: тяжело две недели без секса. Запарил он меня своими командировками. Так ведь можно и сорваться…

Когда я подъехала к ресторану на тракторе в дорогом костюме – пиджак с юбкой до колена – синего цвета, не очень сочетающемся с оранжевой покраской кузова, – полуразвитые менеджеры закрутили головами и облились входящим в бизнес-ланч борщом. Все обедавшие в это время мои коллеги подскочили к окнам. Но я говорила им, что в скором времени собираюсь серьезно заняться сельским хозяйством, поэтому готовлю себя к этому большому и светлому сельскохозяйственному будущему.

Это, похоже, единственное, в чем я не вру людям из этой конторы-мертвеца. Ну что же – человек осваивает свое будущее хобби, имеет, кстати, права и доверенность на использование служебного транспорта.

Немного распоясался Федор в последнее время. Слухи про его шизофренические наклонности явно не беспочвенны. Может, еще сказывается приближение весны. На прошлой неделе вечером он, стоя с лопатой у свежего сугроба, кричал идущим к проходной: «Офисные! А я вашу начальницу каждый вечер имею!

Слышите, офисные? Вот так вот: раз! Раз! Раз-два! Раз-два! Эй, офисные! Дайте часы поносить!»

Иногда его просьбы менялись на «дайте пиджак поносить, есть у кого старый?» или на «вы какой коньяк пили вчера на юбилее? Курвасье? А людям оставили, а, офисные?» Но, судя по тому, что именно часы оставались наиболее востребованными в его громогласных обращениях, – все остальное, так или иначе, перепадало ему от добрых сослуживцев.

А вчера вечером, когда я зашла к нему в подсобку, он вообще стоял там и ждал меня в одних кирзовых сапогах – то есть голый буквально. Этот снаряд между ног надо было видеть. Если у Федора сломается какой-нибудь ломовой инструмент, ему будет чем его заменить, не дожидаясь корпоративной закупки. А может, у всех слабоумных такие приспособления?

Последние страницы распада.

И все-таки хочется иногда немного садизма. Сейчас, когда агония фирмы близка как никогда, грешно не воспользоваться этой полной всеобщей ситуацией безответственности. Этой вакханалией умирающих в совместной оргии сотрудников.

Айтишники уже вовсю расклеивают по своим стенам порнолозунги, с Сети снят запрет на скачивание порнухи. Менеджеры отдела продаж бегают к мониторам друг друга, тыкая пальцами в экраны и гогоча как сношающиеся орангутанги. Звонки клиентов ходят от одного внутреннего номера к другому, безнадежно и ненастойчиво. «Идите на х…й» – у нас два часа «Контрстрайка» после обеда. Главный пидор в командировке затыкает собой в бане какую-то внеплановую щель в отгрузках. Когда же люди поймут, что они – дебилы, создающие идиотизм вокруг себя своими руками!

Все нормальные уже давно ушли. Я сделала из этого лидера рынка скопище скудоумных, но энергичных даунов. Ибо тихий дурак – это еще полбеды, но когда вам одного за другим приводят бодрых и энергичных идиотов…

Итак – небольшой садистский штришок напоследок.

Конкурс детского рисунка среди детей сотрудников – победителя-малыша ждет поездка с одним из родителей в американский Диснейленд. Раздали по коробке карандашей.

Видели эти преображенные ночным творчеством физиономии? Все как один ударились в живопись со своими вторыми половинами и младшими чадами.

Чтобы не было обиженных – ведь все рисунки настолько замечательны, – главный приз решили не присуждать. Естественно, обиделись – все. Если бы кого-нибудь послали за бугор – обида была бы другого рода: больше понятной простому человеческому сердцу зависти, меньше нескрываемой ненависти…

Ну да ладно, вы рисовали – вам дали за это карандаши, в чем проблема? В чем гимор, как говорят в вашем отделе по работе с претензиями?

Решилась-таки.

Переспать с Федором – хотя в этом случае так, наверное, и не скажешь. Скорее – прыгнуть под трактор. Дать себя пробороздить. Угодить под плуг. Какие еще в деревне есть выражения?

Это было что-то дикое совершенно. Сначала мне казалось, что меня пытаются разорвать пополам. Чувство страха, унижения, досады на то, что я пошла на это, – заставило меня верещать как на плахе. А я и побывала на плахе. Его гильотина и была из серии орудий пыток.

Когда я стала кричать: «Стоп!» и «Скотина!» – он приговаривал: «Кричи-кричи, мне так нравится…»