Андрей Степанов - Бес искусства. Невероятная история одного арт-проекта

– Ага! Перманентная, значит, революция? – вскинулся каштановый виноватик. – На те же грабли хотите?

– Эти старые грабли еще сгодятся на то, чтобы вычистить из рабочего движения шестерил олигархии вроде тебя, Лапин! А потом мы в последний раз поднимем эти грабли, чтобы распороть ими жирное брюхо капитала!

Напор белокурого был так силен, что каштановый попятился в замешательстве. Чаша весов диспута клонилась в сторону красноречивого дельца.

Однако виноватик не сдавался.

– Все, что ты говоришь, – это миф о мифе, обращенный к мифу! – объявил он. – Когда ты раскрываешь рот, сознательный пролетариат затыкает уши.

– Сам ты миф! – огрызнулся Пятаков. – И морда у тебя, как у Анубиса!

– За Анубиса ответишь!

Ораторы спрыгнули с трибуны и, растопырив локти, стали наступать друг на друга, как бойцовые петухи. Собрание снова накрыла волна шума и свиста.

– Тише! Тише! Послушайте! – послышался внезапно чей-то призыв.

Спорщики смолкли и оглянулись. На барабан сверлильного станка лез Беда Отмух. Он выпрямился и посмотрел на собравшихся сверкающими глазами.

– Вот что я скажу, ребятки! – громко объявил он. – Слушал я вас тут целый час и ни хрена не понял. Точнее, так: понял только то, что вы можете спорить еще сутки. Скажет мне кто-нибудь из вас ясно и четко, чего он хочет?

– Не надо! – резко выкрикнул Пятаков.

– Не является задачей текущего момента! – поддержал его Лапин.

– Как это не является? – удивился Беда. – А ну, ребята, не слушай их! Говори смело! Чего вы хотите?

Со всех сторон понеслись выкрики:

– Чтобы на стипендию можно было жить!

– Чтобы в Альпах ледники не таяли!

– Чтобы всех миллиардеров пересажали!

– Чтобы меньше работать и больше получать!

– Мы против театра марионеток! Демократия должна быть неуправляемой!

– Мы против фьючерсов и хедж-фондов!

– Мы за учредительное собрание!

– Право на аборты форева!

– Мы за арт-рефлексию!

– Только пропаганда действием!

– Только саботаж!

– Только активизм!

– Агитация здесь и сейчас!

– Выход один – мочить!

– Тише! Тише! Тише! – выкрикивал Беда. – Послушайте меня! Я не революционер. Я вообще не знаю, кто я такой. Нахожусь в процессе поиска. Но в любом случае я хочу заниматься делом, а не болтовней. И к вам я пришел как художник к художникам, чтобы призвать вас к борьбе с общим врагом. Мы должны уничтожить худшее из зол, какое только есть в современном искусстве! Хотите вы взяться за дело или будете и дальше болтать?

– Хотим! Не хотим! Хотим! – понеслось со всех сторон. Хотящих было больше.

– Тогда слушайте. Вы же арт-группа, да? Значит, должны знать: есть такой куратор – Кондрат Синькин.

Собравшиеся притихли. Имя было известное, медийное и нелюбимое очень многими.

– Так вот: Синькин решил захватить в свои руки целую область на Урале. Выкачать из бюджета крупную сумму денег и скрыться.

– Ну, гад! – выдохнул кто-то из собравшихся.

– Сорвем его планы! Отправимся туда и устроим флэш-моб против экспансии буржуазного искусства!

– Правильно, товарищ! – мигом влез на станок Лапин. – Никакой поддержки Кондрату Синькину! Разъяснение полной лживости всех его обещаний, особенно относительно отказа от взглядов вкось!

– Опять порожняк! – одним прыжком взмыл на станок с другой стороны Пятаков. – Пацаны! Предлагаю заочно приговорить Синькина к высшей мере художественной защиты!

– Правильно!

– Утопить!

– На части разорвать!

– Переработать в белую краску и покрасить белую стену!

– Да разве так можно? Одумайтесь! – услышал вдруг Валя свой собственный голос. – Нельзя судить ближнего!

Взоры революционеров обратились в тот угол, где он стоял. Пикус съежился, но почему-то сделал шаг вперед.

– А это кто?! – чуть не хором спросили оба вождя.

– Деточки, не ссорьтесь! – попыталась вмешаться добрая тетенька с вязаньем. – Наберитесь терпения! Вот дождемся победы революции, пристроим вас всех куда надо, а потом и новая жи…

Но ей не дали договорить.

– Узнал я его! – крикнул вдруг седобородый правнук Льва Толстого. Собрание разом повернулось у нему. – Валька это! Валька Пикус, артист! Он у Синькина в театре горшки бил. А этот, который с призывами, – провокатор. Он тоже там подъедался, в ХУШО. Мух заклинал!

Молодые люди в силу возраста не могли помнить антрепризы девяностых годов, но ветерану поверили сразу.

– Товарищи, будьте бдительны! – самым суровым тоном предупредил Лапин. – К нам просочился правый постмодернизм!