Ежи Анджеевский - Апелляция

Ночью

Я не мог заснуть, мучила тревога и мысли всякие, вот я и вышел в коридор, пусто и тихо, только боковой свет горит, сегодня в мужском отделении дежурит Вацек Собеский, очень хороший и приятный парень, мы с ним в добрых отношениях, мне нравится, что, не попав в медицинский институт, он пошел работать в клинику простым санитаром, а в будущем году снова попытает счастья в институте, поступит несомненно, он человек с характером, знает, чего хочет, меня он хорошо понимает и поэтому не возражал, когда я сказал ему, что не могу заснуть и хочу немного поработать, спросил только, не послать ли медсестру к дежурному врачу за снотворным, но я сказал, что не надо, мы вместе выкурили по сигарете, и он рассказал, как ему повезло, что доктор покончил с собой не в его дежурство, его бы уволили, как Виртека, не знаю, правильно ли поступили с Виртеком, разве он виноват? не было указания заглядывать в ванную комнату, когда пациент купается, только теперь пошли строгости, обе ванные комнаты заперты, их открывают каждому специально по его просьбе в определенные часы, бриться разрешено с 10-ти до 11-ти, а на ночь открыта только одна уборная, да и то женская, со сломанным бачком, тут начальство, пожалуй, перестаралось, потому что вторая мужская уборная — рядом с женской, у обеих окна выходят в коридор между мужским и женским отделениями, и таким образом наполовину видно, кто что делает внутри, одна санитарка может следить за обоими туалетами одновременно, думаю, что такое решение опрометчиво, это перестраховка, а не забота о человеке, мне кажется, что доцент не в курсе этих распоряжений, вчера и сегодня после телепрограммы у женского туалета образовалась большая очередь, но я хотел прежде всего записать свой сегодняшний разговор с доктором Гварой, странный это был разговор, и я до сих пор не знаю, что он имел в виду, сказав следующее: знаете что, пан Конечный, я вам в известном смысле завидую, не понимаю, говорю, действительно не зная, что он имеет в виду, а он высказался в том смысле, что завидует, поскольку у меня есть настоящий, сильный враг, а хуже всего, когда сдаешься и делаешь не то, что думаешь, а то, что от тебя требуют, потом настолько к этому привыкаешь, что ложь становится твоей подлинной сущностью, а правда тебе только мешает, но отделаться от нее совсем нельзя, и когда она дает о себе знать, то ты и вовсе не знаешь, как быть, сказать правду боишься, а ложь мешает, колет и жжет, ты ищешь средства забыться, но ничто не помогает, делается все хуже и хуже, и это неизбежно, я знаю, сказал он, вам тоже нелегко, вы тоже по-своему мучаетесь, но, по крайней мере, сопротивляетесь и боретесь за свои права, и снова повторил, завидую я вам, а я тогда подумал, что или я совсем дурак, или он чувствует свою вину передо мной и поэтому говорит так непонятно, намеками, и я сказал: злейшему врагу, пан доктор, не пожелаю такой судьбы, как моя, тут он остановился — мы как раз гуляли, хотя погода была неподходящая, ветер и стужа — взглянул на меня как-то странно, а вид у него был такой моложавый, больше тридцати ему не дашь, и говорит: честное слово, вы чертовски порядочный человек, пан Конечный, мне бы хотелось иметь таких товарищей и учителей, как вы, не говоря уже о тех, кто повыше, тут я вспомнил его давешние слова про тюрьму и спросил: вас тоже обижают, пан доктор? нет, нет! он расхохотался, я сам себя обижаю, тут уж я совсем ничего не понял и спросил: как это сами себя обижаете, он махнул рукой и говорит: для этого есть много способов, очень много, например? спросил я, и руки у меня задрожали, тревога усилилась, я даже не помню, что он ответил, потому что мне пришла в голову ужасная мысль, простите, сказал я, но у меня сильная тревога, пойду-ка я лягу, вы плохо себя чувствуете? спросил Гвара с деланным сочувствием, нет, чувствую себя хорошо, только тревога одолела, ответил я, ушел к себе в комнату, лег, и сам не знаю, когда заснул, да так крепко, что меня только к ужину растолкали, есть не хотелось, наверное, я все же ошибаюсь, быть не может, чтобы такой человек, должно быть, я его не так понял, но меня мучают сомнения, спал ли он, когда я теперь вышел из палаты в коридор, глаза у него были…

Среда

Ночью мне пришлось прервать работу, потому что он вышел из комнаты и направился в туалет, хотя совсем не производил впечатления проснувшегося, ко мне не подошел, только издали улыбнулся, но тоже как-то странно. У меня с утра болит голова и мучает тревога.

Четверг

Голова болит, и никакого удовольствия от жизни я не получаю, стараюсь не думать и быть, как камень, но внутри у меня все дрожит.