Чарльз Мартин - Дороги, которым нет конца

— Это твое настоящее имя?

— А это имеет значение?

Он рассмеялся:

— Только в том случае, если ты хочешь, чтобы я платил тебе.

Риггс вручил мне фартук, и так началось мое посвящение в удивительный мир ремонта гитар. Как и большинство других, двадцать пять лет назад Риггс приехал в Нэшвилл со своими мечтами. Когда они не сбылись, он вернулся к единственному занятию, которое хорошо знал: к ремонту гитар. С тех пор он занимался этим и приобрел солидную репутацию, о чем свидетельствовали те, кто каждый день приходил к нему.

Хотя работа в мастерской решила проблему моего дохода, она не решила проблему с жильем. Через неделю Риггс обратил внимание, что я не из тех, кто рано уходит с работы. Он также заметил, что я редко моюсь.

— Ты живешь где-то поблизости? — спросил он.

Я кивнул в северном направлении:

— За пару миль отсюда.

Из меня вышел не очень хороший лжец. Он указал на реку:

— Тебе приходится переходить через мост, чтобы попасть туда?

Я кивнул.

Он посмотрел прямо на меня:

— Долгий путь, не так ли?

Я не ответил.

Он регулировал анкер, понижая высоту струн «Гибсона».

— Когда я был примерно в твоем возрасте, — сказал он, продолжая работу, — то пытался играть во всех знаменитых местах на этой улице. Когда уровень моей игры доказал, что я больше не могу этим заниматься, ребята из соседнего бара предложили мне продать это место. Мне как-то удалось получить закладную и открыть магазин. У меня не было другого места для ночлега, поэтому я раскатывал поролоновый матрас прямо на полу. Это оказался удачный ход, потому что знаменитости из «Раймана» могли постучаться в мою дверь в любое время дня и ночи. Я познакомился с некоторыми великими музыкантами. И мало-помалу я построил квартирку на втором этаже. Это не ахти что, но она пустая. Там сухо, и там есть горячий душ. — Он улыбнулся. — И если ты будешь слушать внимательно, то никогда не пропустишь представление в «Раймане». Если хочешь, квартира твоя.

Когда Риггс проводил меня по узкой лестнице и показал однокомнатную квартиру с душем, раковиной и окном с видом на «Райман», мне захотелось расцеловать его.

Тот, кто украл Джимми, не просто украл отцовскую гитару. Он украл мое желание. Попытка играть на гитаре была бы слишком болезненным напоминанием о моем идиотизме. Поэтому я настраивал гитары, мандолины и банджо, не думая об игре. Я проводил дни и многие вечера, работая с Риггсом. В конце рабочего дня я поднимался на крышу, садился на стул и ужинал, прислушиваясь к звукам Бродвея. Но ничто не могло сравниться со звуками, которые доносились из «Раймана». Я жил над гудками, повседневными делами и головорезами нижнего мира. Когда мне хотелось покоя, я поднимался на крышу. Со своего насеста я видел не так уж много людей и был уверен, что никто из них не видит меня. В одном квартале от нас находился отель, и иногда я видел кого-нибудь, стоявшего на балконе, но по большей части мир над улицей принадлежал мне одному.

Прошло полгода. Все шло, как обычно: мы с Риггсом работали, он наблюдал, как я играю гаммы на гитаре, пытаясь выяснить неполадки в ее звучании. По мере нашего сближения я немного расслабился и иногда позволял себе наигрывать на гитаре, чтобы услышать качество звука.

Однажды он кивнул в сторону «Раймана»:

— Ты бывал на представлениях?

— Нет.

— Никогда?

— Нет, ни разу.

— Один из тех, кто выступает сегодня вечером, — мой старый клиент. Он дал мне два билета. Хочешь пойти?

У меня практически не было сменной одежды. Риггс наклонился над верстаком, поправляя инструменты.

— Я собираюсь сходить в магазин и выбрать себе несколько рубашек. Почему бы нам не закрыться пораньше и не купить тебе новую рубашку или что-нибудь в этом роде? Нельзя отправляться в главный храм музыки кантри в таком виде.

— Мне бы очень этого хотелось.

Пока мы ехали, Риггс спросил:

— Ты когда-нибудь слышал «Опри»?

— Когда я рос, мы с отцом тысячу раз слушали эту станцию.

Риггс любил читать биографии. Они бы замечательно поладили с моим отцом.

— Ты знаешь историю? — спросил он.

— Здание похоже на старую церковь.

Он поменял руку на рулевом колесе.

— Около 1890 года странствующий проповедник Сэм Джонс совершал ривайвалистские службы в передвижном шатре для простых людей, работавших на берегах реки. Парень по имени Райман был владельцем тридцати пяти пароходов, и он, как и остальные горожане, услышал про вдохновенного Джонса. Райман был абсолютным скептиком, но однажды вечером он спустился в район доков посмотреть, из-за чего поднялась такая шумиха. Что-то произошло, и он вернулся другим человеком.