Марио Варгас Льоса - Похождения скверной девчонки

Перед уходом я показал, какие запасы есть в холодильнике и буфете — более чем достаточно, чтобы приготовить диетический обед: можно, например, сварить цыпленка или фасоль со сливочным маслом. А по возвращении я сам займусь ужином. Если почувствует себя плохо, пусть сразу звонит мне на работу. Она молча кивала, глядя на все отсутствующим взором, словно никак не могла до конца понять, что здесь происходит.

Я позвонил ей после обеда. Она чувствовала себя сносно. Ванна с пеной сделала ее счастливой, потому что почти полгода она ограничивалась душем в общественных банях, да и то приходилось мыться в спешке. Вечером, вернувшись домой, я нашел их с Илалем перед телевизором, они, позабыв обо всем на свете, смотрели фильм про Ларри и Харди, [96] Комедия Джона Черри «Невероятные приключения Ларри и Харди», 1990 г. который с французским дубляжем звучал просто несуразно. Но они, видимо, получали массу удовольствия и смеялись над выходками толстого и тонкого. Она надела одну из моих пижам, а поверх — большой халат, в котором совсем утонула. К тому же она красиво причесалась, и лицо было свежим и веселым.

Илаль написал на своей доске вопрос: «Ты на ней женишься, дядя Рикардо?» И кивнул в сторону скверной девчонки.

— Никогда в жизни, — ответил я, изобразив на лице ужас. — Хотя она только об этом и мечтает. Уже сколько лет за мной гоняется. А я не поддаюсь.

«Поддайся, — написал Илаль, — она милая и будет хорошей женой».

— Как тебе удалось приручить этого мальчугана, партизанка?

— Я рассказывала ему про Японию и про Африку. Он отлично разбирается в географии. Знает все столицы мира лучше, чем я.

За те три дня, что скверная девчонка провела у меня, дожидаясь, пока ее положат в больницу Кошена, — они с Илалем крепко подружились. Играли в шашки, смеялись и шутили, словно ровесники. Им было так весело вместе, что они только для вида включали телевизор, а на самом деле почти не обращали внимания на экран, занятые игрой на ловкость рук — «камень-ножницы-бумага». Последний раз я видел, как кто-то играет в нее, в пору моего детства в Мирафлоресе: камень бьет по ножницам, бумага обворачивает камень и ножницы режут бумагу. Иногда она принималась читать мальчику Жюля Верна, потом, через несколько строк, откладывала книгу и продолжала сама выдумывать историю, пока Илаль с хохотом не вырывал у нее из рук роман. Каждый вечер мы ужинали у Гравоски. Скверная девчонка помогала Элене готовить и мыть посуду. Они болтали и перешучивались. Мы выглядели как две семейных пары, связанные многолетней дружбой.

На вторую ночь она решила лечь спать на диване, чтобы я вернулся в спальню, на свою кровать. Я счел за лучшее не спорить, потому что она пригрозила, что, если я не послушаюсь, уедет к себе. Два первых дня она пребывала в хорошем настроении — так, во всяком случае, мне казалось, когда я вечером возвращался с работы и заставал их с Илалем за игрой. На третью ночь я проснулся еще затемно, потому что ясно различил звук рыданий. Я прислушался — никакого сомнения: тихие, сдавленные рыдания, перемежаемые тишиной. Я вошел в гостиную и увидел, что скверная девчонка лежит, свернувшись в клубочек под одеялом, и заливается слезами, закрывая ладонями рот. Она дрожала с ног до головы. Я вытер ей лицо, пригладил волосы, принес стакан воды.

— Тебе плохо? Давай разбудим Элену.

— Я скоро умру, — произнесла она очень тихо, продолжая всхлипывать. — Меня чем-то заразили там, в Лагосе, и никто не знает, что это за болезнь. Говорят, не СПИД, но тогда что? У меня совсем не осталось сил. Ни на что. Ни чтобы есть, ни чтобы ходить, порой даже руку трудно поднять. То же самое было с Хуаном Баррето — в Ньюмаркете. Помнишь? И еще — выделения, похожие на гной. И дело не только в физической боли. Главное, мне омерзительно собственное тело, все омерзительно — после того, что случилось в Лагосе.

Она еще долго плакала, жалуясь на озноб, хотя была хорошо укутана. Я вытирал ей слезы, по капле вливал в рот воду. И чувствовал полное свое бессилие. Что сделать, что сказать, чтобы помочь ей выкарабкаться из этого состояния? Наконец она заснула. Я вернулся в спальню совершенно выбитый из колеи. Да, дела плохи, возможно, у нее и вправду СПИД и она кончит так же, как бедняга Хуан Баррето.

Вечером, вернувшись с работы, я увидел, что она уже все приготовила для того, чтобы утром отправиться в больницу Кошена. Даже успела съездить на такси за вещами: два чемодана, большой и маленький, стояли в туалете. Я отругал ее. Почему она не дождалась меня? Мы бы вместе привезли все необходимое. Она честно призналась, что ей стыдно показывать мне свою жалкую конуру.