Марио Варгас Льоса - Тетради дона Ригоберто

Однако пора было возвращаться в притон, где мнимая Росаура все еще танцевала с мулаткой. Партнерши, позабыв стыд, целовались у всех на глазах. Постойте-ка: с каких это пор у проституток принято целовать клиентов в губы? Впрочем, разве в мире существует препятствие, непреодолимое для Лукреции—Росауры? Интересно, как она убедила мулатку раскрыть свои пухлые губы и впустить ее змеиный язычок? Предложила денег? Или просто соблазнила? Впрочем, это не имело значения, ничего не имело значения, кроме того, что влажный, сладкий и нежный язычок этой роскошной женщины проник в рот мулатки, что слюна — должно быть, пахучая и густая — мешалась со слюной незнакомки.

И тут дон Ригоберто спросил себя: а почему, собственно, Росаура? Ведь это женское имя. Чтобы образ получился законченным, мужской наряд стоило дополнить соответствующим именем, например, Карлос, Хуан, Педро или Никанор. Так почему Росаура? Дон Ригоберто поднялся в постели, набросил халат, машинально сунул ноги в тапочки и направился в кабинет. И без всяких часов было ясно, что тьма вот-вот начнет рассеиваться, скоро над морем начнет разгораться заря. Быть может, так звали какую-нибудь знакомую? Дон Ригоберто покопался в памяти: никаких Росаур. Значит, существовала Росаура вымышленная, сошедшая с холста, акварели, гравюры или страниц какого-нибудь романа, чтобы на одну ночь слиться с Лукрецией. Так или иначе, это имя подошло Лукреции, словно костюм, купленный в Розовой Зоне, когда он в шутку поинтересовался, не согласится ли жена исполнить его каприз, а она — «Как всегда, как всегда» — согласилась. Теперь Росаура стала такой же реальной, как эта парочка, — мулатка и Лукреция были почти одного роста — которая только что закончила танцевать и вернулась за столик. Дон Ригоберто вскочил, чтобы поприветствовать их, и церемонно протянул руку мулатке:

— Привет, привет, очень приятно, присаживайся.

— Умираю от жажды, — заявила мулатка, обмахиваясь руками, как веером. — Давайте что-нибудь закажем.

— Все, что захочешь, зайка, — сказала Росаура—Лукреция, одной рукой лаская ее подбородок, другой подзывая официанта. — Заказывай.

— Бутылку шампанского, — с торжествующей улыбкой распорядилась мулатка. — А тебя правда зовут Ригоберто? Или это псевдоним?

— Меня и вправду так зовут. Довольно редкое имя, не так ли?

— Редчайшее, — согласилась мулатка, подняв на него горящие, словно угольки, глаза. — По крайней мере, оригинальное. Ты и сам, как я погляжу, большой оригинал. Я в жизни не видала такого носа и ушей, как у тебя. Мамочка моя, какие же они громадные! Можно, я их потрогаю? Ты не против?

Слова мулатки — высокой, гибкой, с лебединой шеей, широкими плечами и бронзовой кожей, одетой в канареечно-желтое платье с глубоким вырезом — застали дона Ригоберто врасплох: он не знал, уместно ли отшутиться в ответ на вполне серьезную просьбу. Лукреция—Росаура поспешила на помощь мужу:

— Пока нет, зайка, — сказала она, потрепав мулатке ушко. — Вот останемся наедине, в интимной обстановке, и ты сможешь потрогать все, что захочешь.

— Мы что, останемся наедине втроем? — рассмеялась мулатка, удивленно распахнув глаза, обрамленные густыми шелковистыми ресницами. — Вот спасибо. И что я буду делать одна с вами обоими, красавчики? Я не люблю нечетных чисел. Так что прощения просим. Если хотите, могу позвать подругу, чтобы у нас вышли две парочки. А одна с двумя — ни за что.

Но стоило официанту принести невыносимо сладкую шипучку с нотками камфары и скипидара, которую он именовал шампанским, мулатка (она назвалась Эстрельей) пересмотрела отношение к перспективе провести остаток ночи в компании странной парочки, она шутила, хихикала, расточала любезности Ригоберто и Лукреции—Росауре. Время от времени девица возвращалась к рефрену: «Полюбуйтесь на уши и нос этого кабальеро», — и бросала на них загадочные, полные лукавства взоры.

— Человек с такими ушами должен слышать больше, чем обычные люди, — говорила мулатка. — А с таким носом можно чувствовать запахи, о которых другие и не догадываются.

«Очень может быть», — подумал дон Ригоберто. А разве нет? Разве благодаря непомерным размерам двух этих органов он не обладал способностью различать больше звуков и запахов, чем остальные? Дону Ригоберто не нравился комический оборот, который принимала история: желание, едва возникнув, пропало и упорно отказывалось возвращаться, поскольку из-за шуточек Эстрельи его мысли переключились с мулатки и Лукреции—Росауры на доставшиеся ему от рождения гигантские органы слуха и обоняния. Он попытался перемотать пленку, пропустив переговоры об условиях, на которых увлекшаяся так называемым шампанским Эстрелья согласилась покинуть кабачок вместе с ними — решающим аргументом стала пятидесятидолларовая купюра, — тряское такси, регистрацию в занюханном отеле — «Сьелито линдо», [130] «Сьелито линдо» — название мексиканской народной песни. гласило неоновое название, выведенное синим и красным, — и торговлю с косым администратором, который наотрез отказывался пускать троицу в номер на двоих. Попытки успокоить паникера, уверенного, что полиция непременно устроит в квартале облаву и, обнаружив в спальне трио, разнесет весь отель по кирпичикам, обошлись дону Ригоберто еще в пятьдесят долларов.