Уильям Хоффер - Только с дочерью

Во время первых самостоятельных походов за покупками я точно следовала инструкциям Махмуди, не желая вызывать в нем гнев или подозрения. Кроме того, я опасалась, что он тайком может за мной следить. Затем, когда мои отлучки из дома стали привычными, я начала задерживаться, жалуясь то на очереди в магазинах, то на плохое обслуживание. Эти предлоги были вполне правдоподобными в таком густонаселенном городе, как Тегеран. И наконец, на четвертый или пятый день, я отважилась позвонить в швейцарское посольство. Сунув в карман несколько риалов, я с Амиром и Махтаб отправилась искать телефон-автомат в надежде, что соображу, как им пользоваться.

Я быстро его нашла, и, конечно же, мои бумажные деньги не годились. Автомат глотал только дозари, монету достоинством в два риала – примерно полцента, – которую не так-то просто было раздобыть. Я заходила в несколько магазинов подряд, протягивая свою купюру и лепеча: «Дозари». Продавцы либо были слишком заняты, либо просто меня игнорировали, пока я наконец не вошла в магазин мужской одежды.

– Дозари? – сказала я.

Темноволосый высокий мужчина за прилавком, посмотрев на меня, спросил:

– Вы говорите по-английски?

– Да. Мне нужна мелочь, чтобы позвонить. Пожалуйста.

– Звоните по моему телефону, – предложил он.

Его звали Хамид, и он с гордостью сообщил мне, что несколько раз бывал в Америке. Пока Хамид занимался своими делами, я позвонила в посольство и попросила к телефону Хэлен.

– Значит, вам передали наше сообщение, – обрадовалась она.

– Какое сообщение?

– Это ваш муж велел вам позвонить?

– Нет.

– Ну, в общем, – Хэлен была удивлена, – мы пытались с вами связаться. Ваши родители обратились в Государственный департамент, и нас попросили проверить ваш адрес и подтвердить, что с вами и вашей дочерью ничего не случилось. Я несколько раз звонила сестре вашего мужа, но она сказала, что вы уехали на Каспийское море.

– Я никогда в жизни не была на Каспийском море.

– Как бы то ни было, сестра вашего мужа не могла ответить, когда вы вернетесь, и я предупредила ее, что вы мне срочно нужны.

Хэлен объяснила, что иранское правительство позволило представительству США обязать Махмуди информировать мою семью о нашем с Махтаб местонахождении, а также заботиться о том, чтобы с нами было все в порядке. Хэлен направила Махмуди два официальных письма с требованием доставить нас в посольство. Первое письмо он оставил без внимания, а в ответ на второе сегодня утром позвонил.

– Разговаривать с ним было довольно трудно, – закончила Хэлен.

Внезапно меня охватил страх. Теперь Махмуди знал, что мои родители, стараясь помочь, действуют по официальным каналам. Не это ли служило причиной его плохого настроения последние несколько дней?

Я должна была возвращаться домой – прошло уже достаточно времени, а мне еще надо было купить хлеб. Но когда я положила трубку, Хамид вступил со мной в разговор.

– У вас проблемы? – спросил он.

До сих пор о моих проблемах знали только в посольстве. Единственными иранцами, с которыми я общалась, были члены семьи Махмуди; по их отношению ко мне – откровенно враждебному и пренебрежительному – я судила об отношении к американцам в Иране. Все ли иранцы таковы? Владелец магазина «Пол пицца» оказался другим. Но могу ли я довериться иранцу?

Отогнав страхи – все равно рано или поздно придется искать какого-то союзника на стороне, – я все выложила этому незнакомцу.

– Я постараюсь вам помочь всем, чем смогу, – заверил меня Хамид. – Не все иранцы такие, как ваш муж. Если понадобится позвонить, приходите в любое время. – Затем добавил: – Я наведу кое-какие справки. У меня есть друзья в паспортном столе.

Благодаря Бога за то, что он послал мне Хамида, я с Махтаб и малышом побежала в нанни – пекарню. Надо было купить лаваш к ужину – ведь я пошла якобы именно за этим. Как обычно, мы встали в конец медленно ползущей очереди, наблюдая за работой четверых мужчин. В дальнем конце помещения стояла огромная бадья из нержавеющей стали – четыре фута высотой и более шести футов в диаметре, – наполненная тестом.

Первый из четверых пекарей – с него градом лил пот, поскольку от открытого огня шел сильнейший жар, – ритмичными движениями зачерпывал из бадьи левой рукой тесто, бросал его на весы и острым ножом отрезал нужную порцию. Затем кругляк теста шлепался на усыпанный мукой цементный пол, где работали двое босых мужчин.

Один из них сидел на полу скрестив ноги и раскачивался из стороны в сторону, повторяя по памяти суры из Корана; он поднимал с полу кусок жидковатого теста и, несколько раз обваляв его в куче муки, вылепливал из него колобок. Затем бросал его обратно на пол, где уже лежал более или менее ровный ряд таких же колобков.