Марио Пьюзо - Четвертый Кеннеди

В маленьких городках и в сельской местности на смену потрясению и ужасу пришло некое мрачное удовлетворение. Нью-Йорк получил то, что заслуживал. Жаль только, что бомба была не такой мощной, чтобы взорвать весь этот город с его жаждущими наслаждений богачами, с потворствующими им евреями, преступниками неграми. Значит, есть еще Бог на небесах, и он выбрал правильное место для великой кары. Люди боялись, что их судьба, их жизнь, сам мир, в котором они и их дети живут, становятся заложниками своих сбившихся с пути соотечественников. Все это Кеннеди ощущал.

Каждую пятницу Фрэнсис Кеннеди выступал вечером по телевидению с отчетом перед народом. Это были слегка замаскированные предвыборные речи, но теперь у него не было сложностей с получением эфирного времени.

Он объявил, что во второй срок своего президентства будет еще более сурово бороться с преступностью. Он вновь будет сражаться за то, чтобы дать каждому американцу возможность купить новый дом, оплачивать медицинское страхование, уверенность, что их дети смогут получить хорошее образование. Эти программы должны оплачиваться за счет небольших отчислений богатых корпораций Америки. Он заявил, что не отстаивает социализм, а просто хочет защитить народ Америки от ее «знатных» богачей. Все это он повторял вновь и вновь.

Члены Сократова клуба следили за этими выступлениями со смешанным чувством злобы и презрения. Они видывали и раньше таких демагогов, этих оборванных пророков из южных стран, коммунистов-пуритан из самого сердца Запада, все они проповедовали необходимость грабить богатых. Здравый смысл американцев всегда преодолевал эти тенденции, однако теперь два обстоятельства беспокоили Сократов клуб. Одно дело, когда какой-то политик, даже президент, обещает избирателям сладкий пирог на небесах, но когда это человек типа Кеннеди, это уже нечто иное. Фрэнсис Кеннеди был самым обаятельным оратором, какого когда-либо представляло телевидение. Его секрет заключался в исключительной внешности, в безупречной речи, в соединении аристократизма с простотой. Он никогда не позволял себе пошлых шуток. Его отличала веселая откровенность вашего лучшего друга, фамильярность любимого старшего брата, он утверждал свою точку зрения с искрящимся остроумием. Он умел очаровать телевизионную аудиторию, но главное заключалось в том, что он разъяснял свои теории об управлении с такой ясностью, что люди понимали и его, и преследуемые им цели.

Он прибегал к метким выражениям, доходящим до самого сердца слушателей.

«Мы объявим войну повседневным трагедиям человеческого существования, – говорил он, – а не другим народам».

Он повторял знаменитую фразу, использованную им в первой избирательной кампании: «Как это получается, что после каждой мировой войны, когда триллионы долларов выбрасываются на убийство людей, начинается процветание? Почему бы не тратить эти триллионы на улучшение жизни людей?»

Он говорил, что вместо содержания одной подводной лодки, оснащенной ракетами, правительство могло бы построить тысячи домов для бедняков. А за деньги, которые идут на изготовление эскадрильи бомбардировщиков-невидимок, можно построить миллион домов. «Нас заставляют поверить в то, что они разбиваются на маневрах, – говорил он. – Конечно, это случается и зачастую уносит человеческие жизни. Мы должны в это верить». А когда его оппоненты указывали на возможность нанесения ущерба обороне Соединенных Штатов, он отвечал, что статистические отчеты министерства обороны засекречены и никто ничего знать не может. Эти легкомысленные ответы раздражали средства массовой информации гораздо больше, чем конгресс и Сократов клуб.

Но особую тревогу, с точки зрения Сократова клуба, вызывало осуществляемое Кеннеди назначение глав контролирующих органов – людей левых взглядов, которые будут следовать идеям Кеннеди о жестком ограничении власти больших корпораций. В частности, он выдвинул программу разделения компаний, владеющих телевизионными станциями, газетами и издательствами. Если вы владеете телевидением, то только телевидением, если издательством, то только издательством, если газетами, то только ими, если киностудиями, то опять же только ими. В качестве главного примера он приводил Лоуренса Салентайна, которому принадлежали не только главная телевизионная сеть и несколько самых крупных кабельных каналов, но и киностудия в Калифорнии, одно из самых мощных книжных издательств и ряд газет. Кеннеди убеждал своих слушателей, что когда один человек контролирует столько средств передачи информации, то это противоречит всем принципам демократии. Это все равно что дать одному человеку более одного голоса на выборах.