Илья Игнатьев - Два вечера на троих.

Да чо вы?! Оба, главное! Я же ж и не спорю… Сами, так сами, хотя… Ладно, ладно… Всё. Но вы же ж послушайте! Вадим! Я ж придумал, как вы с Илом всё сделаете, - и всё будет… тип-топ, - так, Вадим? Вот, - всё, значит, будет чики-пуки, - только ты мне скажи, Вадим, глушитель у тебя есть? Ну, такой чтобы, - сам ведь знаешь какой… Всё, улёт! - то есть, ещё хорошо бы и что-нибудь бы такое ещё, чтобы типа бомбы, - ну, ма-аленькой, - не для того, чтобы взорвать там что-нибудь, а так, чтобы шуму много было, - чтобы эти раклы очканули не по-детски, - можно такую, Вадим?.. За-ши-бись! Слушайте теперь меня…

Когда Тошик закончил, я заметил, что сижу по-турецки лицом к лицу с этим гением тактики, Илья стоит на коленках у меня за спиной, обняв меня сзади за плечи, - я гляжу на возбуждённого Антона, на его взъерошенные золотистые вихры, я гляжу в его тёмно-синие глазищи в пол-лица, и чувствую я… Блядь, я такой восторг лишь однажды и чувствовал, - после того, когда, наконец, была взята высота «584», это было в середине июля, - точнее не помню, тогда меня под Сухуми не было, - и вот в сентябре, - да, это было в сентябре 93-го, когда мы прорвали блокаду Ткварчели, - а вот именно там я был в разведотряде, - и вышли на побережье, и отбили у грузин Очамчиру, и перерезали им сообщение с Сухуми, и началась «Третья битва за Сухуми», и за неделю, - с 20-го по 28-ое сентября, - мы победили, - и именно тогда я и испытывал восторг, сходный с тем, что я испытал, глядя в синие-пресиние глаза нашего Тошика…

Так, - говорю, - так… мне надо выпить, пацаны. Надо. И покурить… Антон! Обещаю тебе, я после этого дела курить брошу! Обещаю…

И ведь бросил я курить, - ну, а как же ещё, - я ж пообещал… Хм, не легче, чем в Абхазии было! Да… А пацаны бросили курить ещё до меня, у Мурзика-Тузика, и им было ещё тяжелее, - но об этом уже не будем говорить, тот ужас закончился, а в тот день перед нами стояла совсем другая проблема, но и она благодаря Тошику была фактически уже решена, оставалось дело за малым, - мне нужно было кое-что показать и объяснить Илюшке, - технические вопросы, так сказать…

Здрасьте, - оба два! И что это означает?.. Э-э, нет, - это без меня! Вы что, обалдели, - оба два? Драться с вами сразу, - с обоими двумя, - да ещё когда вы кабуто нацепили, - оба два, - я уж лучше… Кстати, Тошик, поосторожнее со своим шлемом, это же ты «тё-тин-кабуто» взял?.. Да, осторожней, чтобы он не сложился у тебя, - прищемит шею, будешь знать… Да блин, там защёлка такая… дай-ка… Вот, видишь? Сломалась, гадство… Тут такой круглый значок-кнопка должен быть, но он где-то потерялся… Не знаю, Илька, очень даже может быть, что и в бою. Я такой уже купил, - да… это до вас было… Да как-то случая не было, вы же «тё-тин» первый раз взяли поиграть… Тошик, это не царапины, это называется «следы бытования», и они, кстати, повышают ценность предмета, поэтому их не принято реставрировать… ну, выправлять, - вот, смотри, это от меча поруб, - видишь? - да, на пластине…

Ага, помню, конечно… Тошик, да ты же почти всю дорогу до Секи проспал!.. Ха, а помнишь, Илья, как Антон в синконсэне японский туалет с европейским перепутал?.. Специально, говоришь, Антон? А чего ты тогда на весь поезд разорался?.. Ну-ну…

Да нет, пацаны, я в рёкан больше не хочу, в обычный отель лучше, - я, если хотите знать, и тогда в традиционной гостинице ради вас номер заказал, чтобы вы национальный колорит почувствовали… Хм, Тошик, а я и не сомневаюсь, что тебе снова «в натуре по приколу» будет, - да только за поломанные сёдзи у меня больше нет желания платить… Да, Илья, - и ещё ведь странная вещь, - не только постояльцам, даже ведь и хозяину… как его?.. - точно, Илюша, Тадзима-сан, - так вот, и ему, то, что Тосики наш сквозь сёдзи прошёл тогда, было «по приколу», деньги даже взял с неохотой, - но порядок есть порядок… Антон, я над загадкой твоей неотразимости голову ломать не намерен, - это для меня данность, и точка…

Ну-у, согласен, Илья, красиво, - да ведь в Японии почти всё такое, - хм, помнишь принцип? - «саби иваби»?.. Тошик, ну почему обязательно «печальная красота», - это ведь ещё и «строгая», и «неброская», «грустная», и ещё можно перевести как… О! - кстати. У нашего великого афро-россиянина Пушкина, знаменитое это его: - «унылая пора, очей очарованье», - очень по-японски сказано… Да это я так, - э-хе-хе, последствия классического образования…

Илья! Да при чём здесь это? Вот при чём здесь еда? Да, я терпеть не могу японскую кухню, - но что-то же должно быть… изъян всегда должен быть, понимаешь? Совершенство присуще лишь Абсолюту, и оно пугает меня своей непостижимостью, - был у нас уже разговор на эту тему, - так что… Вот только про сакэ ещё тут мне не надо, я вас умоляю… М-м… погодите-ка… Да.