Илья Игнатьев - Мишка Forever

- А по мне не видно? Как до самогона дорвусь, - удержу на меня нет! На люстре качаюсь, по дому всех гоняю с саблей в зубах.

- Я так и подумал, - задорно смеётся Миша. - Вы не обижайтесь, это я так спросил.

- Ну, спросил, и спросил, чего же мне обижаться? У меня с алкоголем, Миша, очень лёгкие отношения. Могу и выпить, если в тему, и крепко. Ну, по моим меркам. Разум не теряю, - Соболевская школа. А пить ради того, чтобы просто пить, - это как-то не моё...

- Вот это правильно! - горячо говорит Миша. - Так и надо, а то...

- Что? Знаешь, Миша, - начал, так уж договаривай.

- Да так... Просто у мамы был там один... Друг такой один. Натерпелись мы...

Я молчу. Беда, она и есть беда... Я снова ловлю Мишкину лодыжку, не щекочусь, нет. Это ласка. И он это чувствует, не отдёргивается, не вздрагивает, только серые глаза раскрываются под взмахом пушистых ресниц, и вопрос в них: - не обидишь? Крылья и облака...

- Миша... - тихо говорю я, совладав с голосом. - Послушай меня. Не знаю, могу ли я тебе это говорить, имею ли право, но ты послушай. Все твои проблемы теперь, - это и мои проблемы. Вот хочешь ты того или нет, но решать мы их будем вместе. Это даже не я так решил, это Судьба так решила. Как же нам с тобой против неё идти? Нельзя, да и не хочу я...

- Я тоже не хочу, - выдыхает Миша. - Только так сразу всё, странно как-то, я и не ждал ничего особо хорошего, а тут вы... И все остальные, конечно, и Борька тоже, но вы, Ил...

- Ну и всё, и слов не надо никаких. Слова, слова... И для них черёд придёт, но не сейчас. Дай-ка мне бутылку. Давай, Миша, за тебя я сейчас выпью. А лучше вместе, и знаешь что? Давай выпьем мы соку этого, чтобы ты ко мне на "ты" обращался. Есть такой обычай, ты же знаешь, наверное?

- Знаю, конечно, на брудершафт.

- Парень, да тебя и учить не надо! Я сражён! Наповал, просто. Так вы меня с Вадькой вдвоём совсем мозгами забьёте, убогого! Я те попинаюсь! Мишка, блин, сок разолью! Тише ты, спят все, в самом деле... Ну, вот, ёлки, забыл чего сказать хотел.

- Слова, слова, - улыбается Миша. - На брудершафт хотели.

- Да это я не забыл. Чтобы я выпить забыл, - ха! Хоть и соку... Да ладно, дёрнем, как Вадька выражается. За тебя, Миша! Да, хорошо, не Otard, но всё равно, - хорошо. Держи.

- За вас, Ил!

- Ну вот. Теперь можешь говорить мне - ты.

- Буду.

Мы с Мишей замолкаем, мы не смущаемся, нет. Так просто... Но молчать я долго не могу.

- Ты мне скажи, ты спать не хочешь?

- Не-а, завтра высплюсь. Ха, вдвоём с мамой, она с ночной, ну и я за компанию. Ил, а ты правда книгу написал?

- И написал, и напечатал даже. Про Александра Македонского, тебе же говорили. Только это не художественная книга, она, Мишка, специальная, для профессиональных историков. Военно-историческое исследование это называется.

- Всё равно круто! А ещё напишешь?

- Уже пишу. Правда не книгу, это скорее статья будет. И название уже придумал. Хочешь, скажу по секрету? И чтобы никому...

- Хочу, а почему по секрету?

- А чтобы название не спёрли! Название такое, Мишка, - что ты! Любой бы рад был...

- Какое? Ну же, Ил, не тяни, говори!

Я воровато оглядываюсь по сторонам, быстро притягиваю Мишку за голову к себе, и таинственно шепчу ему в ухо:

- Называться это будет: "Обеспечение Римской армии в дальних походах при отрыве от баз снабжения. Эпоха усыновленных императоров и Антонинов."

Я откидываюсь от мальчика, смотрю в его глаза, а в них поднимается весёлая серая волна.

- Ты гонишь, да? Ой, Ил! Я хотел сказать, - ты меня разыгрываешь? Прикалываешься надо мной, да?

Обидеться мне, что ли на паршивца? А какое волшебное чувство, - будто мне тринадцать, и будто этого парня я всю жизнь знаю...

- На кой это мне надо, сам вот подумай, напряги мозжечок свой! Гонишь... Твоё счастье, что спят все, а то бы всыпал я тебе, неделю бы ты потом стоя спал! Как боевая лошадь... Ах, ты ж! Сок убери! А ну кончай, блин! Мишка, дрянь такая, я ж тебя подушкой задушу! Вот так вот. Это и есть преимущество опыта перед молодостью. Ой! Ну, всё, - будет тебе щас фотофиниш!

Мы с Мишкой Шиловым возимся, боремся, щипаем друг друга, захлёбываемся сдавленным смехом, и всё это совсем тихо, спят же все, да и никто нам сейчас не нужен.

Боги! Чувства, чувства! Сколько мне сейчас лет? А Соболев, точно гад. Ведь у него с Егоркой наверняка также всё, - и чего же он молчал? Это же так... Сколько мне лет, - неужто я снова мальчишка? Гладкая кожа Миши, - будто полированный металл с нежной текстурой, японцы зовут это "хада". И я снова мальчишка, - любящий, верный, нежный и горячий... И я снова самолётик, только мотор у меня теперь, - это вот этот бьющийся между моими сильными крыльями мальчик...