Владимир Спектр - Русский жиголо

Мне надо собрать вещи, попытаться обменять билет или, в крайнем случае, купить новый, надо валить из Лондона, иначе быть беде…

Мне нужны деньги, нужна хоть чья-нибудь помощь. Я соберусь с мыслями и смогу позвонить. Вот только кому? Макар? Чем он сможет помочь мне, – во-первых, он сам на мели, а потом мы и расстались последний раз не здорово. Егор? Возможно, но только вот как я смогу посвятить его во все происшедшее?

Что случилось с Вероникой? Как это произошло? И еще этот бомж, что если я убил его? Не знаю, что же на меня такое нашло, какой-то неистовый приступ ярости…

В голову приходит только бывшая жена. Но, боюсь, и она вряд ли будет рада такому обороту. Света всегда стояла на той позиции, что взрослый человек сам решает свои проблемы, не впутывая в них окружающих.

«У окружающих тебя и так есть чем заняться!» – помню, как-то отрезала она. Что ж, в этом была доля истины. Но все же кто-то должен мне помочь. До недавнего времени я мог обратиться к Веронике. Теперь она мертва. Какая простая и обыденная фраза. Снова накрывает, и очередная порция рыданий сотрясает меня.

Солнце неожиданно прячется, и небо заволакивает серыми тяжелыми тучами. Еще через минуту начинает накрапывать мелкий дождик, будто природа плачет вместе со мной, это успокаивает, или ксанакс начинает действовать, что как нельзя кстати. Я поднимаю лицо к небу, затянутому серой дерюгой, голова запрокинута, невидящие глаза застланы слезами, они стекают по гортани в рот, мне солено, и я ловлю редкие дождевые капли и вспоминаю Веронику.

Мне дико думать, что вот – все – ее уже нет. Похоже, что смерть так и не стала привычной спутницей моего существования. Я думаю о тех смертях, что я видел. Старики говорят о смерти, словно о природном явлении, таком же незначительном, как снегопад или гроза. В старости смерть не вызывает удивления или драмы, к ней привыкаешь.

Старики привыкли, а я еще нет, да я вовсе не намерен привыкать, но это случится, обязательно случится, рано или поздно, как и осень моей жизни, и поэтому я реву в голос, стоя в самом центре Лондона, на тротуаре, задрав голову и уставившись в небо. Редкие прохожие обходят меня на почтительном расстоянии, вид мой не внушает им доверия. «Очередной уличный псих», – думают они и идут стороной, прикрываясь зонтами и ускоряя шаг.

В конце концов, я кое-как успокаиваюсь. Я вытираю глаза, в них словно песка намело, так режет, я пытаюсь взять себя в руки и проанализировать ситуацию. Я хочу разложить все по полочкам, но, увы, ничего не выходит, все мысли вертятся лишь вокруг отеля, вокруг душа или даже ванны, вокруг пары-тройки порций виски, вокруг звонка какому-то мифическому спасителю.

Как так вышло, что я, дожив до своих совсем не юношеских лет, так и не научился самостоятельно преодолевать трудности? В голову приходят простые и здравые мысли. Странно только, что я осознаю это только сейчас.

Все дело в том, детка, что я – мальчик с телом мужчины и немудреным житейским опытом городского жиголо. Идиот, который всю свою жизнь старался прожить за чужой счет и считал, что так оно легче. Бред. За фасадом красивой жизни всегда есть что-то еще, некая грубая реальность, изнанка, дерюга…

Я продавал свою молодость тем, у кого ее не было никогда. Богатым женщинам, слишком рано распрощавшимся с детскими мечтами.

Всегда под женской опекой.

Богатая подруга мигом решит твои проблемы. Она станет твоей мамочкой, твоей наставницей, твоей нянькой.

И она заберет твою молодость, энергию, когда-нибудь – даже само желание жить.

Я транжирил свою молодость, я думал, у меня она будет длиться вечно. Я не представлял себя взрослым, я не представлял себя старым. Я никогда не думал, что вдруг окажусь в ситуации своих взрослых любовниц, с опустевшей душой и с одним лишь отличием – без должного количества денег, чтобы купить для этой души хоть какой-то контент.

Пришло время, и моя молодость кончилась.

Я не ожидал, что это случится так быстро.

Во всяком случае, не сейчас, я надеялся, что еще будет время и я все же успею добиться успеха…

Швейцар и эта блядовитая телка на ресепшене прикидываются, будто бы несказанно рады моему появлению. Я же делаю постную мину и стараюсь как можно быстрее забрать ключи от номера, в то время как они начинают меня парить, грузить дешевым обывательским хламом, видно, не наболтались еще друг с дружкой.

Наперебой они задвигают мне разные унылые темы, плетут что-то насчет погоды, осадков и нового альбома этого мажорного наркоши Пита Догерти. Они гонят про мюзикл «Mama Mia», который недавно удосужились посмотреть, проходятся и по поводу самой группы ABBA, потом, естественно, касаются недавнего теракта в лондонской подземке. Они не замолкают ни на секунду, сплошное бла-бла-бла, причем и швейцар и хостес, оба, делают вот такие круглые глаза, когда говорят о жертвах трагедии, о десятках, а может быть, сотнях жертв, но я не слушаю, не отвечаю, я направляюсь к лифту.