Иван Евсеенко - Отшельник

Кое-как приняв полк, новый командир и затеял «песчаный» этот поход. Выстроив на плацу личный состав, он зычным, не терпящим никакого возражения голосом генштабиста объявил:

– Пойдут все! От командира полка до последнего писаря и хлебореза! Нечего тут задницы просиживать!

И пошли. Колонной, скопом, ничего толком не разведав, не обеспечив надежно тылы и фланги. Боевые офицеры, и старшие и младшие, на уровне Андрея и Саши, понимали, что ничем хорошим этот бравый поход не закончится. Но люди они военные, подневольные, приказ есть приказ, и его надо выполнять, тем более, что впереди на бэтээре, обвешанный, словно какой-то Рэмбо, поверх бронежилета гранатами и прочим, не очень-то полагающимся ему по штатному расписанию оружием, движется сам командир полка.

Мрачные предчувствия и предсказания офицеров не заставили себя долго ждать. Там, куда вел войска командир полка, противника не обнаружилось. Хитроумный полевой командир моджахедов (кстати, тоже выпускник советской академии, с которым много позже, уже при талибах, мы начнем брататься) рассредоточил свои отряды по горам и «зеленкам», и когда полк встал, не зная, что же ему делать дальше: то ли все еще двигаться вперед, якобы в погоне за отступающими душманами, то ли благоразумно повернуть назад, стал рассекать батальоны и роты на отдельные, плохо связанные друг с другом, смешавшиеся скопления машин и людей, теснить их в ущелья, чтобы там безнаказанно и дерзко расстрелять.

Командир полка (все-таки чему-то его в академиях учили) наконец понял, что дела из рук вон плохи, что надо отходить, и не колонной, а отдельными ротами, взводами, а то, может, и отделениями. Первым, пока не поздно, он отправил в часть совершенно бесполезный в походе хозвзвод во главе с каким-то прапорщиком. И вот этот прапорщик, ни разу не принимавший участия в боевых действиях, повел точно таких же необстрелянных, толком не умеющих держать в руках автомат поваров, хлеборезов и кочегаров по низу ущелья, вдоль горной коварной речки, должно быть, думая, что там, под прикрытием скал, они будут в полной безопасности. А получилось как раз наоборот. Душманы с противоположной возвышенности стали расстреливать их, словно стадо баранов на охоте. И постреляли всех. Уцелел только один-единственный повар по фамилии Лаврик, который при первых же выстрелах со страху упал на камни и закатился в какую-то расщелину.

Из-за этого Лаврика и погиб Саша Хрипко. Его взвод прикрывал отступление полка. Самого погрома хозвзвода Саша не видел, но зато видел, как душманы выковырнули Лаврика из расщелины, пленили и повели впереди себя, нагрузив его, словно вьючного осла, трофейным оружием. Саша не выдержал и погнался с несколькими бойцами отбивать несчастного этого Лаврика, тем более, что отряд душманов тоже был малочисленным, всего человек пять-шесть (скорее всего, какая-нибудь разведка).

Пожалел Лаврика Саша не случайно. Тот когда-то начинал службу в его взводе, но оказался бойцом совершенно никчемным, не пригодным к боевым действиям. Сколько сержанты да и сам Саша ни бились с ним, он даже толком ходить в строю не научился. Есть такие люди, которые, должно быть, от природы не приспособлены к этому, движутся иноходью: какая нога, такая и рука, и хоть ты их убей – не переучишь. В конце концов Саша плюнул на Лаврика и добился его перевода в хозвзвод. Ведь ходить с таким бойцом на боевые задания рискованно и опасно. По глупости своей и неуклюжести и себя погубит, и других.

В хозвзводе, правда, поначалу тоже не знали, что с ним делать. Какую работу ни поручи, все невпопад. Чуть хозвзводовскую палатку не сжег, раскочегарив ночью печку-буржуйку до синевы. Но вот кому-то пришла в голову счастливая мысль отправить Лаврика на двухмесячные курсы поваров. Во-первых, хоть ненадолго, но с глаз долой, а во-вторых, была надежда, что его после курсов направят в другую часть.

Увы, не направили. Через два месяца Лаврик объявился – и совсем иным человеком. Поварское дело пришлось ему по уму и сердцу (поесть он и до этого любил хорошо – за четверых). Но главное, Лаврик почувствовал свою утробную власть над остальными солдатами, часто живущими впроголодь, чего уж тут скрывать. С первых же нарядов он стал «припахивать» вчерашних своих одновзводников, а за молодыми, только что прибывшими в часть солдатиками так и вообще гонялся с черпаком в руках по варочному цеху. Конечно, он не думал и не мыслил, что когда-нибудь попадет на боевые задания в горы и «зеленки» – поварам делать там нечего. Но вот же по милости нового командира полка попал – и сразу в такую переделку.