Джонатан Коу - Круг замкнулся

Бенжамен уже восьмой день скрывался от мира, когда в аббатство приехал новый гость, англичанин, и поселился в соседней келье. Бенжамен сразу заметил, что новичок слегка отличается от прочих затворников. Не только внешне — седые волосы, возраст ближе к пятидесяти и чуть более спортивный вид, чем это свойственно людям, которых тянет к монашескому образу жизни. Но подлинное отличие проявлялось в его поведении. Похоже, в стенах аббатства он чувствовал себя неуютно. Свободно говоря по-французски, он постоянно обращался к Бенжамену с протокольными вопросами: когда надо встать, когда преклонить колени, как обращаться к настоятелю и тому подобное. В трапезной, когда прочие неторопливо поглощали еду, размышляя о чем-то своем, этот человек нервно стрелял глазами, словно желая убедиться, не произвел ли он дурного впечатления каким-нибудь словом или жестом. Службы он посещал редко, а когда приходил, напряжение в нем только усиливалось. Бенжамен решил, что у этого человека есть какая-то тайна.

Поначалу присутствие новичка его раздражало. Бенжамену нравилось быть единственным британским гостем в Св. Вандрие. Конечно, пребывание здесь (как он теперь понимал) не решит его проблем, но по крайней мере придаст сил, чтобы приступить к их решению, когда он вернется домой. Он уже начинал ощущать себя так, будто его избрали членом более чем элитарного клуба, а идея закрытого сообщества всегда привлекала Бенжамена с той поры, как, еще учась в школе, он вступил в клуб «Карлтон». [34] Старинный британский клуб, основанный в 1832 г. и традиционно поддерживающий консервативную партию. В 1977 г. был создан молодежный «Карлтон». Правда, эти соображения немного принижали опыт, обретенный им в Св. Вандрие. Нет, аббатство — скорее не клуб, но прекрасный таинственный сад, неведомый остальному миру, и Бенжамен волшебным образом заполучил ключ от этого сада. Он воображал, как вернется в Бирмингем, черпая силы в знании, что сад всегда ждет его; сидя в переполненном автобусе или стоя в очереди за сандвичем, он будет испытывать безмерное удовольствие от мысли, что окружающие ничего не знают об этом маленьком рае на земле, что он единственный ведает о его существовании и всегда сумеет отыскать к нему дорогу. Он чувствовал, что сможет достичь бесконечно многого, развернуться с безграничной энергией и невиданным напором, если зажмет это знание в кулак и никому не покажет.

Как-то утром, незадолго до обеда, он сидел на холме, размышляя на эту тему и любуясь долиной, посреди которой простиралось молочно-белое великолепие аббатства. И вдруг увидел, что к нему приближается загадочный гость.

— Не против, если я посижу с вами? — спросил новичок, с трудом переводя дыхание: подъем на холм его явно утомил.

— Разумеется, нет. Меня зовут Бенжамен, между прочим.

— Очень приятно. — Новичок пожал ему руку и уселся рядом. — А вы не обидитесь, если я задам вам вопрос, который не дает мне покоя с первого дня?

— Валяйте, не стесняйтесь.

— Как, скажите на милость, вас занесло в эту богом забытую дыру?

Бенжамен ожидал услышать совсем иное и потому в первый момент растерялся.

— Не слишком ли это… странное определение, — пробормотал он наконец, — для монастыря?

— Ладно, здесь красиво. Не спорю. — С некоторым запозданием новичок решил представиться: — Мое имя Майкл. Майкл Асборн. Рад познакомиться. Вы тоже прочли об этом месте в путеводителе «Конде Наст»?

Пора было возвращаться домой. Бенжамен более в этом не сомневался. И не из-за вновь прибывшего туриста, хотя его присутствия хватило бы, чтобы удрать отсюда. Асборн заявился в аббатство, потому что за ним охотилась пресса, разузнавшая о схеме пенсионных выплат, которые он выторговал для себя, после того как довел очередную, некогда процветавшую, компанию чуть не до ликвидации. Бенжамен никогда не слыхал о Майкле Асборне и не стремился вникать в подробности его деятельности, но, похоже, Асборн сделал карьеру, разоряя предприятия. Однако отступные, полученные им в последний раз, сочли настолько возмутительными, что эти сведения, одолев барьеры финансового гетто, попали на первые полосы трех общенациональных газет.

— Журналюги разбили лагерь у моего порога, — жаловался Асборн. — И как эти люди узнают, где ты живешь? Ну здесь-то они меня не достанут. Моя духовная жизнь до сих пор оставалась тайной, покрытой мраком, и да пребудет в том же качестве во веки веков. Благодарение Иисусу, на свете есть монахи! Что бы мы без них делали, а?