Питер Робинсон - С ПОЛЯРОИДОМ В АДУ - Как получают МБА

Конечно же, верное. Объяснение было настолько очевидным, что я почувствовал себя обведенным вокруг пальца. Спрос и предложение? Да ведь эти слова в той или иной мере служат ответом на практически любой вопрос о рынке. Я-то думал — и вполне естественно, считаю я до сих пор, — что он хотел от меня более глубокого ответа. Разве настоящий вопрос не в том, почему именно так резко вырос объем перевозимого груза? Это понятно, что авиакомпаниям понадобится масса времени нарастить свою грузовместимость. Но нельзя же ожидать, что объем развозимых по всему миру ящиков с грузом удвоится за ночь, верно ведь?

— Я вам скажу вот что, — продолжал партнер. — Программа летней стажировки на МакКинзи очень короткая, всего лишь десять недель. Из своего длительного опыта МакКинзи пришла к выводу, что наибольшую пользу из этой стажировки извлекают те студенты бизнес-школ, которые уже способны справляться с консалтинговой нагрузкой… Не сомневаюсь, что вы сможете усвоить базовые консалтинговые навыки — в конечном-то итоге. Но должен быть с вами откровенен. По моему мнению, нам пришлось бы слишком много затратить усилий на ваше летнее обучение, чтобы вам удалось приобрести по-настоящему хороший опыт…

Ну вот, я провалился. С концами. Я был в бешенстве и на партнера и на самого себя. Не в смысле, что я оказался слишком туп, чтобы решить задачу. Скорее, я просто не понял правил игры. Пытался сообразить, откуда могла возникнуть проблема в отрасли, о которой не имел никакого понятия, в то время как партнер всего лишь хотел от меня продемонстрировать самое общее представление о рыночных силах. Хватило бы просто пробормотать эти слова — "спрос и предложение" — и все! Но сейчас делать уже ничего не оставалось.

Я встал, пожал партнеру руку и отправился восвояси.

Неделей позже я шагнул в одну из крошечных комнаток Центра карьерного менеджмента, чтобы застать там вербовщика из инвестиционного банка Диллон Рид, сидевшего за дешевым столом из пластика и что-то писавшего на кипе студенческих резюме. Хотя сама комната ненамного превосходила по размерам холодильник, вербовщик сумел сделать вид, что не заметил моего появления. Я скромно присел напротив и, за неимением лучшего занятия, принялся его разглядывать. На нем была розовая рубашка с крупными золотыми запонками и пара кроваво-красных подтяжек. Волосы черные, гладко зачесаны назад. Пометки свои он делал толстой авторучкой «Монблан». Здесь, в Калифорнии, весь его вид словно кричал: «Манхэттен», «деньги»! Не думаю, чтобы ему было от роду больше двадцати шести лет.

Он некоторое время хранил молчание, продолжая что-то писать на резюме, пытаясь, надо полагать, дать мне проникнуться идеей, что я всего лишь один из той массы студентов, что предстанут перед его очами. Затем он внезапно вскинул глаза, как если бы только сейчас заметил мое здесь присутствие. Перегнувшись через стол, чтобы пожать руку, он сказал: "Я Эйч-Эйч Хеннесси-третий".

Мистер Хеннесси-третий потратил минут двадцать от получасового собеседования, подвергая меня социально-экономическому допросу, выпытывая, с кем я был знаком в Дартмуте и Оксфорде. Когда речь зашла про Белый дом, он дал мне понять, что калифорнийца Рейгана он ставит много ниже представителя атлантического истеблишмента, Буша. Он поинтересовался, знаю ли я одного из секретарей Кабинета, который в свое время был видным банковским деятелем, пока не переехал в Вашингтон. Выяснилось, что я был знаком с дочерью этого секретаря. "О-о? — сказал Хеннесси. — Хорошо. Очень хорошо".

Наконец, Хеннесси повернул собеседование в сторону бизнес-школы:

— Какие из предметов вам больше всего нравятся в Стенфорде?

Надо думать, мой ответ, что минимум половину времени я их все подряд ненавижу, был бы неверен. Поэтому я сказал, что мне по душе "Бухучет и финансы". Это было честно, хотя и не на сто процентов. После столь длительного времени в политике мне нравилась сама идея бухгалтерии и финансов, тех самых дисциплин, что требовали существенной интеллектуальной скрупулезности. На практике же всякий раз, когда приходилось непосредственно браться за любой из этих предметов, именно к ним я испытывал наибольшее отвращение. С другой стороны, я сомневался, что Хеннесси попросит меня углубляться в детали.

— Рад был с вами познакомиться, — сказал он, завершая наше получасовое интервью вторым рукопожатием. — Я буду рекомендовать вашу кандидатуру на второй раунд собеседования.