Яков Шехтер - Астроном

Прожекторы береговой охраны шарили по морю в поисках японских кораблей, иногда им удавалось высветить низкий корпус корабля, но японцы тут же меняли курс, скрываясь из виду. Так продолжалось минут двадцать, после чего канонада начала затихать, пока полностью не прекратилась. Видимо японцы снова ушли в море.

И так продолжалось целую ночь. Японцы вели одну атаку отчаяннее другой, а наша эскадра только отстреливалась. Несмотря на невероятное количество выпущенных снарядов ни один японский миноносец не был подбит. Впрочем, им тоже не удалось попасть ни по одному из наших кораблей, хотя несколько мин, наткнувшись на прибрежные скалы, взорвались со страшным грохотом. Видимо стрельба на полном ходу и в кромешной темноте получалась у японцев не лучшим образом.

Перед рассветом мы покинули Электрический Утес и вернулись домой. Начало светать, серое, бездонное море лежало плоско и неподвижно, у горизонта виднелись призрачные силуэты японских судов. Солнце прикоснулось к вершинам сопок, я заканчиваю свои записи, и совершенно разбитый иду спать.

30 июня

Вечером Лилье пригласил меня в свою комнату, угостил чаем, расспрашивал, тоскую ли я по дому, как зовут моих родителей, что делаю в немногие свободные часы. Я отвечал честно, слегка дивясь подобному любопытству. Впрочем, тон разговора Михаил Иванович старался держать самый дружеский, а скрывать мне было нечего, и так мы беседовали минут двадцать в самом приятном расположении духа.

– Вот что, братец, – сказал Лилье, когда чай был допит. – Хочу показать тебе одну запись в моем дневнике. Я не прошу объяснять что-либо, или выгораживать кого-нибудь, однако, если есть в твоем распоряжении хоть толика правды, – поделись со мной. Буду рад узнать истинное расположение обстоятельств.

Он положил на стол толстую тетрадь, в которую по вечерам вносил свои записи, быстро пролистнул несколько страниц, словно разыскивая нужную. Остановившись, он указал пальцем на дату 4 июля.

Я принялся читать, и записи так врезались в мою память, что привожу их практически без отклонения от оригинала.

4 июня

Сегодня узнал некоторые подробности вчерашнего происшествия. Потопленный нашим миноносцем английский пароход «Гипсанр» принадлежащий компании «Жардин– Машинос и K°», как оказалось, вышел из одной бухты в области японского расположения. Нагружен он был бобовыми жмыхами.

Наш миноносец «Расторопный» в ответ на свое требование остановиться получил с парохода несколько выстрелов, после чего он пустил в пароход две мины, а через 25 минут после этого последний пошел ко дну. Нашим морякам удалось спасти до 80 пассажиров. Среди них оказалось: 12 англичан и шанхайский еврей Серебряник, каким-то чудом попавший на этот пароход; личность весьма подозрительная и с самым темным прошлым (настоящая его фамилия была другая).

Остальные пассажиры были китайцы. Нет никакого сомнения, что потопленный пароход занимался перевозкой контрабанды. Еврея Серебряника, безусловно, имевшего какие-то сношения с японцами и служившего, как говорят, и «нашим и вашим», засадили на гауптвахту.

Этот еврей долго проживал в Артуре без определенных занятий и вел самую подозрительную жизнь. Интересно знать, какая участь его ожидает?

Сегодня же, по каким-то для меня необъяснимым причинам, он был выпущен с гауптвахты и я его встретил свободно разгуливающим по крепости, хотя против него не оказалось «прямых» улик в шпионстве, но зато «косвенных» доказательств было слишком достаточно. Будь на месте нас, русских, немцы, англичане или американцы, конечно, этот подозрительный еврей был бы давно уже повешен.

30 июня

Жаркий до духоты день. Войска, под палящими лучами солнца, устраиваются и приводятся в порядок на новых своих позициях. Ряд последних боев на передовых позициях обнаружил массу недостатков в устройстве обороны крепости. Ввиду этого в ней теперь спешно выполняются наиболее неотложные работы. Сегодня узнал, что еврей Серебряник, выпущенный с гауптвахты, уехал в Чифу на шаланде, очевидно с целью сообщить кое-что японцам о нашей крепости, так как последние дни своего пребывания в Артуре он пользовался полной свободой и мог собрать массу ценных для японцев сведений.

Странные у нас порядки!..

Я оторвал голову от дневника голову и посмотрел Лилье прямо в глаза. Чего он ждет от меня? Признания того, что незнакомый мне еврей Серебряник японский шпион? Но откуда у меня могут быть эти сведения, ведь вся моя жизнь протекает на глазах у Лилье? Быть может, он подозревает некое тайное сообщничество между евреями, некие укрытые от глаз секретные каналы, по которым мы обмениваемся сведениями друг о друге и ждет что я, ввиду теплых между нами отношений, расскажу ему об их существовании?