Яков Шехтер - Астроном

Он протянул Мише трубу. Сквозь объектив блестящая поверхность линзы выглядела совсем по-иному. Всю ее покрывали мелкие ямки и царапины. Царапины были двух типов, одни напоминали овраги с рваными краями и очень неровным дном, а вторые имели совершенно плоский вид. Они-то и покрывали, точно сеткой, середину линзы. Создавалось впечатление, будто часть матовой поверхности осела на некоторую глубину.

– Что же теперь делать? – огорченно спросил Миша.

– О! – улыбнулся Кива Сергеевич. – Делать есть много чего. Во-первых – не вешать нос. Твоя линза геометрически почти совершенна, очень редкий случай для начинающих. Рука у тебя стоит добже, то есть, ты правильно распределяешь давление во время поворота шлифовальника. Научиться такому можно только после многих часов тренировки, а ты получил сразу, от Б-га.

Во-вторых, запомни, что избежать царапин невозможно. Они всегда будут. Во время шлифовки отработанный абразив слипается в прочные комочки и они, пока не рассыплются, катаются по поверхности зеркала. Отсюда и царапины. Чтобы их избежать, абразив на краю шлифовальника должен оставаться влажным. Я ведь предупреждал тебя – смачивай, смачивай инструмент. Не жалей воды, ее у нас много.

Ладно, царапины и матовость мы выведем полировкой. Но прежде, возьмем более мелкий порошок и сделаем тонкую шлифовку. С твоими способностями на нее уйдет часов десять, не больше. А я тем временем приготовлю полировальник.

– А сколько уйдет на полировку?

– Еще часов двадцать-тридцать. Но зато, в конце концов ты получишь зеркало такого качества, что сможешь увидеть в свой телескоп пролетающего мимо дракона.

Миша улыбнулся.

– Вы верите в сказки, Кива Сергеевич?

– В сказки? А кто сказал тебе, что драконы – это сказки?

Миша опешил. Такого поворота разговора он не ожидал.

– Учень! Если Роджер Бэкон в трактате Doctor Mirabilis посвящает целый раздел описанию драконов, какие это могут быть сказки! Ты знаешь, кто такой Бэкон?

– Знаю.

– И после этого, ты смеешь утверждать, что драконов не существует? Это нас с тобой не существует, а драконы живехоньки и дышут себе огнем во славу астрономии. Ты читал этот трактат Бэкона?

– Нет. В библиотеке о нем есть только упоминание.

– Хм, – покрутил головой Кива Сергеевич. – Как у тебя с латынью?

Миша пожал плечами.

– Никак.

– И английского ты тоже не знаешь?

– Знаю, но плохо.

– Н-да, без языков астрономом тебе не стать. Но выучить их за тебя никто не выучит, и самый лучший учитель тут не поможет. Языки нужно брать задницей. И еще раз задницей. И снова задницей. Понял?

– Чего уж тут не понять, – Миша согласно кивнул.

– Ладно, я подумаю, как тебе помочь. А пока достань с полки баночку, на которой написано «Корунд» – это самый мягкий абразив, и приступай к работе.

Прошло несколько месяцев. В конце каждой недели Кива Сергеевич изучал через подзорную трубу результаты Мишиных стараний, и всякий раз находил недостатки. Обещанные десять часов давно закончились, закончились и двадцать, и тридцать, и сорок часов, а Миша все тер и тер шлифовальником блестящую поверхность зеркала.

В один из вечеров, когда вместо двух часов дня он явился в лабораторию к шести вечера, Кива Сергеевич особенно рассвирепел.

– Цо то есть, пан млодый! – восклицал он, расхаживая по комнате. – Что из тебя выйдет при таком темпе работы! Ничего из тебя не выйдет, помяни мое слово, не выйдет из тебя ничего.

– Но мы ездили в Смолино, всем классом. Посещали музей декабристов. Я не мог уйти.

– Декабристы…. – иронически хмыкнул Кива Сергеевич. – Тоже мне, герои. Пустозвоны и предатели.

– Предатели? – изумился Миша.

– А кто же еще? Ведь большинство из них офицерами были, ценившими свое слово превыше всего на свете. На дуэлях за него дрались, фамильные имения закладывали, чтобы вернуть карточный долг какому-нибудь проходимцу. Дворяне, веками служившие царской фамилии, как же они нарушили присягу своему императору? Не просто слово, а присягу, клятву!

Предатели… России сильно повезло, что на престоле оказался человек с крепкой волей, а не тютя, вроде последнего Романова.

Миша ошеломленно молчал.

– Во все времена самым страшным преступлением, – продолжил Кива Сергеевич, – было предательство. Знаешь, как за него в Англии казнили? Разрезали живот, вырывали внутренности и показывали толпе. Вот сердце, предавшее своего короля.

– Но почему именно предательство? – спросил Миша. – Чем оно страшней других преступлений?