Айрис Мёрдок - Отрубленная голова

Так или иначе, но российский читатель получил возможность читать романы Айрис Мердок, забыв на время, что она была дамой чрезвычайно образованной, а поэтому (а строго говоря, почему «поэтому»?) ужасно серьезной.

То, чем озабочены герои романа, а они, бесспорно, озабочены, не позволяет вывести их за пределы круга понятных человеческих переживаний, чувств и страстей. Арсенал поведенческих реакций, используемый героями для разрешения и создания весьма щекотливых ситуаций, в которых они постоянно оказываются, также вполне банален. Другое дело, что ситуаций этих для пары недель и семи участников необычайно много. Много, если мы забудем, что перед нами не наши знакомые и родственники, а персонажи романа. Есть вещи, которые в литературе встречаются чаще, чем в жизни, и наоборот. Да и арсенал свой наши герои используют не всегда вовремя и последовательно. Критерии «своевременно» и «последовательно» работают в жизни, а в литературе своя логика, свои законы, в том числе и законы жанра. Понятно, что если бы вместо Мартина в сцене признания жены в своей неверности оказался Николай Петрович, наш сосед с третьего этажа, то он, конечно бы, сначала дал волю эмоциям и кулакам, а потом запил в неосознанном ожидании, что все как-нибудь образуется. Мартин, строго говоря, проделывал все то же самое, но с точки зрения бытовой мудрости не вовремя и порой совсем не по адресу (побил не жену, что было бы понятно, а сестру обидчика). Мартин поэтому отличается от Николая Петровича не особыми моральными принципами, а логикой поведения, которая продиктована сюжетной целесообразностью. Это одно из правил литературы, которое мы учитываем как читатели, хотя можем и не знать о его существовании.

Совпадение или несовпадение поведения персонажа с вовлеченной в сопереживание читательской реакцией «я бы на его/ее месте» может определять жанровую природу произведений. Есть произведения, и их особенно часто рекомендуют подрастающему поколению, где сюжет позволяет читателю постоянно восхищаться реакциями героя и таким образом готовиться к жизни через уроки «вот и я бы так поступил». Романы Айрис Мердок явно не из их числа. Есть не менее дидактичные, хотя с точки зрения сюжета построенные по противоположному принципу — «я на его/ее месте поступил бы иначе». К таким относятся «romance», стандартные женские романы. Типичный «romance» имеет незамысловатую фабулу: Она в состоянии потерянности; на сцене появляется Он, мужчина во всех отношениях достойный, но его реакция не однозначна; Она пытается интерпретировать то, что ей кажется равнодушием (холодностью), враждебностью, и ошибается, в результате они разлучены (эмоционально разделены); Она страдает, но обстоятельства, порой случайные, решают положительно главный вопрос: «Любит или не любит?», что успешно подтверждается Их сближением; Она находит себя. Схема «romance» обязательно предполагает для достижения счастливого конца преодоление некоторой трудности. К законам этого жанра можно ртнести и определенную схему чтения «romance», также основанную на затруднении, которое определяет переход от одного типа восприятия к другому. На первом этапе чтения (в сюжете он соответствует времени до возникновения барьера между героиней и героем) читательница «входит» в произведение, ставит себя на место героини. Тип чтения, основанный на отождествлении себя с объектом переживания, не предполагает самостоятельного восприятия других персонажей, и читательница смотрит на героя глазами своей героини, неизбежно соглашается с той интерпретацией поступков и слов героя, которая по закону жанра обязательно приводит к барьеру или усугубляет его.

Этот же барьер очень скоро порождает и конфликт между читательницей и героиней. Механизм, вызывающий этот конфликт, очень прост: согласиться с героиней — значит лишить ее счастливой развязки, а себя удовольствия от чтения, так как выбранная героиней линия поведения не предполагает скорого счастья. При этом для того, чтобы почувствовать неприемлемость позиций героини, не надо быть мудрее ее, достаточно желать ей добра. Между «я» читательницы и «я» героини возникает дистанция, позволяющая оценивать позиции героини, т. е. интерпретировать интерпретации. Так сюжетный механизм обусловливает изменения типа чтения — вчувствование меняется на понимание и «romance» выполняет свое дидактическое назначение — способствует приобретению читательницами навыков понимания того, с чем они сами сталкиваются в своей обыденной жизни.