Между тем, говоря теоретически, Людмила и Константин вполне друг другу подходят. Не потому лишь, что он мужчина, а она женщина, но и чисто по-человечески – в плане предпочтений. А то, скажем, ходит к Людмиле любовник. Приличный мужчина, женатый, но убежденный мазохист. Когда они остаются одни, он надевает на себя упряжь и заставляет Людмилу ездить по квартире на себе верхом. Она ездит и думает: «Вот бы Маша меня сейчас увидела».
У Константина связи тоже не в его вкусе, хотя числом их намного больше. Он занимает должность шеф-редактора в журнальном издательстве и почерпает своих партнерш среди молодых сотрудниц. Издательство, что называется, «продвинутое», современное – редакционные девушки поголовно привержены сленгу и пирсингу. Сталкиваясь с тем и с другим в интимных отношениях, Константин всякий раз вздрагивает. Ласкать этих девушек можно только с большой осторожностью, и к тому же они вечно пачкают простыни кремом, имитирующим загар.
Грустно все это. Конечно, в пределах данной новеллы я, как автор, полномочен устраивать судьбы героев по своему усмотрению. Мне не трудно организовать для Людмилы с Константином встречу где-нибудь на собрании ТСЖ. Познакомить их, а потом и влюбить друг в друга. Машу с Сережей даже и знакомить не надо – стоит только внушить им более серьезное отношение к жизни. И как хорошо бы вышло – родители съехались бы в одной квартире, а другая таким образом осталась бы в распоряжении детей.
Да, я могу. Могу поженить кого захочу или кого захотите вы, читатель. Но я так не сделаю, и не ждите, что это случится к концу рассказа. Потому что я в своем творчестве придерживаюсь реального направления, то есть беру пример с другого Автора, который пишет нас всех. Нынешние мои персонажи живут в Москве, а Он, как известно, предоставив москвичам много житейских удобств, довольно скупо наделяет их семейным счастьем.
Иногда я думаю – почему так получается? Миллионы мужчин и женщин, живущих рядом, можно сказать, на пятачке земли, никак не могут разобраться по парам. А если пары и образуются, то по чистой случайности. Пройти по жизни, взявшись за руки, мало кому удается. Я подозреваю, что виноваты здесь небеса – те самые, что отвечают за браки. Московские небеса похожи на детсадовскую воспитательницу, отчаявшуюся построить переукомплектованную группу. Или на спортивного тренера, который, имея чересчур длинную «скамейку», без конца экспериментирует с составом.
Но, может быть, небеса не так бестолковы, как кажется. Возможно, мы для них слишком маленькие объекты, а им важнее благополучие мегаполиса. Ведь что бы стало с Москвой, если бы мы все вдруг обрели свои половинки, обженились и погрузились в частную жизнь? Город бы сделался вялым, сонным и утратил бы свой столичный статус. Хотите вы этого? Нет.
Что из того, что наша городская жизнь не способствует созданию длительных связей. Зато сколько связей у нас мгновенных, мимолетных и неосознанных! В метро, в магазинах, на улицах – везде, где нас много, а много нас повсюду, мы сплетаемся в поминутных бесчисленных коммуникациях. Контакты искрят – и мы без любви, без ненависти, безо всех этих провинциальных драм отнюдь не испытываем недостатка в адреналине. От связей-коммуникаций не родятся дети, но в них рождается великая общность. Ими спаян московский космос, в котором каждый из нас – крошечное светило.
Мы движемся каждый по своей орбите, иногда сталкиваемся, реже – образуем парные системы. Но происходит это не по чьему-либо произволу, а согласно объективным законам городской механики. К тому же надо учесть, что не только тела наши движутся по заданным орбитам, но и помыслы. Людмила не суждена Константину не просто по причине несходства их трудовых графиков, но и потому, что он вообще вряд ли бы положил на нее глаз. Его профиль так уж сложилась жизнь – «продвинутые» девушки со сленгом, тату и пирсингом. Он и в метро, когда от нечего почитать глазеет по сторонам, замечает почему-то одних таких девушек. И когда через задние окошки глядит в соседний вагон, то и там их находит. Он не приметит Людмилы, не оценит ее приятной естественной внешности, женственных округлых форм. Все истинно женское – мягкая грудь, щи по субботам и беседа без сленга, с долгими паузами в мыслях, – все это для Константина давно не существует. Оно сбежало от него лет двенадцать назад куда-то в Европу – туда, где из всего русского природная округлая женственность пользуется наибольшим спросом.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу