Айла Дьюар - Непричесанные разговоры

– Это еще почему?

– Становишься взрослым. Хочется секса. Находишь девушку. Она беременеет. Нужна крыша над головой, денег нет, въезжаешь в многоквартирный дом: пятый этаж, две комнаты, кухня, из мебели одна кровать, диван и телевизор. Остается только трахаться – а что еще делать? Опять дети. Тратишь на них все силы, и по вечерам только и остается, что смотреть всякую дребедень по телику. Как надоест, ложишься в постель и трахаешься. Появляются еще дети. На них уходят все деньги. Ни сил, ни денег, ни смысла, из одежды по карману только куртка-Аляска. И ты, дурак, воображаешь, что она тебе идет. Не будь секса, не было бы ни многоквартирных домов, ни новостроек, ни дребедени по ящику, ни курток. Мы сами виноваты.

– Стэнли! – возмутилась Кора. – Старый ты циник! В жизни все не так мрачно.

Кора смеялась, но на душе у нее скребли кошки. В словах Стэнли была доля правды. Ни сил, ни денег, ни смысла. В его излияниях она узнала и себя.

– Да, согласен, все не так мрачно, – отозвался Стэнли.

Кора встала на цыпочки.

– Мне пора. Уже поздно. – И поцеловала Стэнли. По-дружески, в щеку, но ее порыв удивил их обоих. – Прости, – сказала Кора. И тут же зачем-то принялась вытирать след от поцелуя со щеки Стэнли. – Не знаю, что на меня нашло. Ни с того ни с сего. Бывает иногда. Я не хотела. – Поняв, какую несусветную глупость ляпнула, она поправилась: – То есть, конечно, хотела. Я хочу… – Кора запуталась окончательно. – Ну, спокойной ночи, – попрощалась она.

И оставила Стэнли подпирать косяк и смутно улыбаться, с его нелепыми теориями и мокрой щекой.

К двум часам ночи о вечеринке напоминали только руины. Скатерть, залитая вином и усыпанная крошками; гора посуды в раковине, тарелки на столе и на тумбочке; капли воска; пепельницы с окурками; объедки салата; ощипанные кисти винограда; грязные стаканы; пригоревшие кастрюли, а в холодильнике – нетронутый кусок рокфора, забытый, одинокий. «Кто-то неплохо повеселился, – подумала Эллен, хмуро глядя по сторонам. – Ладно, утром разберусь».

Ее слегка подташнивало, во рту пересохло, в больной голове вертелись обрывки пьяных разговоров: любовь и секс, заграничные поездки, суждения о незнакомых ей книгах и фильмах. Утром разберусь.

Эллен голышом нырнула под одеяло, повторяя: «Больше не буду, не буду. Никогда, ни за что». Снова и снова. И вдруг явственно вспомнила события пьяной ночи, будто все ее глупости выложили перед ней на черной шелковой простыне. «Больше не буду, не буду», – вновь поклялась она себе и забылась тяжелым, нездоровым сном.

Через два часа Эллен очнулась. В комнате кто-то был. Эллен не могла шевельнуться, голова раскалывалась. Она не сразу поняла, что за шум разбудил ее. На фоне окна виднелся темный силуэт – возле кровати стоял Дэниэл и смотрел на нее.

– Дэниэл?

– Ах ты сука, – прошипел он. – Грязная сука.

В растерянности Эллен не нашлась с ответом.

– Дэниэл!

– Устроила пьянку, а меня не пригласила. Даже не вспомнила обо мне, так ведь?

– Мы не живем вместе, Дэниэл. У меня своя жизнь.

– Своя жизнь? У тебя-то? Да ты мою жизнь себе присвоила! Это была моя жизнь. Моя. Здесь, в этой квартире.

Дэниэл был уязвлен. Он представил, как вся компания сидит за столом, пьет, смеется, а до него никому и дела нет. Он жил здесь много лет, а миссис Бойл с ним и двух слов не сказала. Рональд и Джордж при встрече на лестнице лишь бросали небрежное «здрасьте». Но Эллен… ах, Эллен, его жена, темноволосая скромница в черном… все мечтали с ней познакомиться. «Чем вы занимаетесь?» – спрашивали у нее. «Э-э… пишу комиксы», – вежливо отвечала она, и все охали и ахали: «Как замечательно! Как интересно!» И приглашали ее на чай. Или куда-нибудь еще.

– Ты забрала мою жизнь. Мои книги, музыку, все остальное – а ведь это я сделал из тебя человека. Рассказывал тебе обо всем. О книгах, о фильмах. Когда мы познакомились, ты ничего не знала.

Эллен с трудом приподнялась на локте, но тут же снова рухнула на постель. Господи, только не сейчас!

– Не надо, Дэниэл. Уходи, прошу тебя.

– «Уходи, прошу тебя!» – передразнил он. – «Уходи, прошу тебя!» Так всегда. «Уйди, Дэниэл! У нас с тобой все кончено!»

И Дэниэл уходит, как послушный мальчик. И ему хоть бы что.

Эллен вздохнула. Все их ссоры были похожи друг на друга: детские обиды, боль и гнев Дэниэла.

– Я ничего у тебя не отнимала, Дэниэл. Я возместила годовой долг за квартиру. Твое счастье, что тебя не вышвырнули. Я расплатилась по твоим счетам. Подключила телефон. Заплатила штрафы за парковку, хотя никакой машины до сих пор не видела.