Крис Гарднер - В погоне за счастьем

Только я собрался повернуть голову, чтобы посмотреть, кто за ним следит, как он громким шепотом предостерег:

– Не смотри! Не смотри! А то нас засветишь!

Но, к сожалению, я уже повернулся и увидел, что никто за нами не следит. Тогда до меня дошло: многие истории дяди просто выдумка. Дядя Вилли рассказывал про себя фантастические истории. Например, ходили слухи, что дядя Вилли спрятал где-то картину Пикассо, которую завещал Офелии. Дядя был окружен легендами, которые мне очень нравились, и я был расстроен, узнав, что все это – плоды его воображения.

Тем не менее многие его рассказы казались очень убедительными. Однажды нашим родственникам позвонили из чикагского отеля Palmer House, одного из лучших в городе, наподобие нью-йоркского отеля Waldorf Astoria, и сообщили, что дядя Вилли заселился в отель, показав на ресепшн талоны от сделанной им ставки на ипподроме. Он утверждал, что по этой ставке выиграл. (Дядя любил играть на скачках.) Дядя убедил сотрудников отеля, что заплатит на следующий день, как только получит деньги, и заселился в президентский номер. Но менеджеры отеля быстро поняли, что талоны были старыми и по ним никакого выигрыша не полагалось, поэтому позвонили родственникам, чтобы не вызывать полицию и избежать неприятной огласки.

Один из наших родственников (а вместе с ним и я) поехал в отель, чтобы забрать дядю. Тогда я впервые попал в дорогой отель и был поражен увиденным. Лобби отеля Palmer House было гораздо роскошнее по сравнению с интерьерами из каталога Spiegel. Войдя в президентский номер и осмотрев несколько спален, ванную комнату, в которой могла бы жить целая семья, будуар, гостиную, а также плюш, вельвет, сатин и шелк на обивке мебели и портьерах, понял, что никогда в жизни не видел такой роскоши. Не стоит даже мечтать о том, что когда-либо смогу остановиться в таком номере. Но мне было приятно увидеть, что такая роскошь существует.

Спустя много лет я снова оказался в президентском номере отеля Palmer House. Тогда меня пригласили на прием, организованный президентом Национальной ассоциации образования, инвестиционным портфелем которой я занимался. Вошел в номер, и у меня возникло ощущение дежавю. Я помнил расположение комнат в номере и мог легко сказать, как пройти на балкон, в туалет или к бару. И рассказал двум дамам о том, при каких обстоятельствах побывал в этом номере впервые, и мы вместе посмеялись.

– На самом деле в каждой семье есть свой дядя Вилли, – заметила одна из дам. – А если не дядя Вилли, то тетя Вилламена.

Мне исполнилось восемь лет, и я уже видел психически больных людей. Начал понимать, что у некоторых моих родственников с головой не все в порядке, и стал волноваться, нет ли у меня отклонений. Может быть, и у меня со временем появятся такие же расстройства? Именно поэтому я очень мало пью. Хочу держать руку на пульсе и не терять над собой контроля.

Безумные рассказы дяди Вилли пугали меня, но детская любознательность укрепила желание увидеть мир и те места, где побывал мой дядя. Дядя Вилли рассказывал мне о местах, увиденных им во время воинской службы, – о Корее, Филиппинах и об Италии, а также о гостеприимстве, доброте и красоте местных женщин.

Однако по-настоящему дверь в большой мир открыл для меня дядя Генри. Он оставил в моей жизни неизгладимый след. Дядя Генри был младшим братом матери и несколько лет служил в армии за границей. Потом он вышел в отставку, переехал в наш город и нанялся на сталелитейный завод, как и остальные мои дяди. Дядя Генри появился в моей жизни в тот период, когда мама исчезла во второй раз.

Каждый раз, когда он приходил посидеть со мной в доме дяди Вилли или забирал меня с собой на прогулку, для меня словно наступали Рождество, Новый год и мой день рождения одновременно. Дядя Генри умел сделать так, чтобы я чувствовал себя особенным. Так же поступала и моя мама, когда она приезжала и угощала меня самодельными конфетами из кленового сиропа. Дядя Генри брал меня под свое крыло. До этого от взрослых мужчин я слышал только фразы типа: «Убирайся из моего дома!» или: «Я не твой чертов отец!».

Иногда дядя Генри оставался на выходные или по вечерам в доме дяди Вилли и тети Эллы-Мей, чтобы присмотреть за мной. У нас была договоренность: я лягу спать вместе со всеми детьми, но потом, когда они заснут, спущусь к нему. Когда спускался вниз, неизменно попадал на вечеринку, душой которой был Генри Гарднер. Как и мать, дядя Генри был невысокого роста. Он был красивым, худым и грациозным в движениях. Он нравился женщинам. На его лице была модная короткая бородка, и, войдя в комнату, он неизменно окидывал взглядом женщин, зная, что они смотрят на него. Он всегда был одет с иголочки, стрелки на его брюках и запонки на манжетах были безупречными.