Айрис Мердок - Дитя слова

— Я напишу вам…

— Вы сердитесь на меня? Мне так жаль, что я… я просто не мог с собой совладать…

— Я не сержусь. Да благословит вас Бог, да благословит вас Бог… Мне надо идти…

— Но мы еще увидимся?

— Я напишу…

— Ох, Китти, я так счастлив… Даже если мир сейчас рухнет, я все равно буду счастлив…

— Это не может так кончиться, — сказала она. — В общем, все у вас должно быть в порядке, должно. Да благословит вас Бог. Спокойной ночи.

И она ушла. Какое-то время я стоял неподвижно и вдруг застонал от восторга и муки. А потом опустился в снег на колени и закрыл руками лицо.

Было пять минут девятого, и я находился у Импайеттов, как всегда в это время по четвергам. Мы сидели в гостиной. Кроме меня были Лора и Фредди. А также Кристофер.

Не помню, как я ушел с набережной Челси. Очнулся я уже на Кингс-роуд — я шагал очень быстро, прокладывая себе путь между людьми, лицо у меня сияло. Человек всегда чувствует, когда лицо у него расплывается от радости, разглаживается. У меня было такое ощущение, точно кожа на лице у меня растянулась, как блин, черты исчезли — осталось одно сияние. Конечно, все это ужасно, конечно, мучительно, конечно, вполне может получиться, что мы никогда больше не встретимся. Но я целовал ее. Я сказал, что люблю ее. Я слышал, как она произносила мое имя и говорила, что я дорог ей. Конечно, это из чистой жалости и склонности романтизировать, свойственной не обремененной заботами женщине. Но в словах ее звучало столько доброты, и она разрешила мне поцеловать себя и не сказала, что мы никогда больше не увидимся.

Я дошел до станции Слоан-сквер, взял билет за пять пенсов, спустился на платформу, от которой отходили поезда в западном направлении, и зашел в бар. Заказал джину. Сел. У меня было такое чувство, словно я получил в дар саму истину, пробный камень истины, который мне вручили просто и без оговорок. И, однако, то, что мне вручили, никогда не останется у меня. Мне не хотелось думать сейчас об этом, пока еще не хотелось, — хотелось просто насладиться моим новым достоянием в сияющем безмятежном настоящем. Но через некоторое время я осознал — и напомнила мне об этом та часть моего мозга, которая работала автоматически, следуя установившимся привычкам, — что сегодня четверг, а когда ты находишься в состоянии незамутненной безотчетной радости, лучше всего быть среди людей и что, следовательно, мне надлежит отправиться, как всегда, на ужин к Импайеттам.

Я позвонил, и Лора впустила меня, но, не проронив ни звука и даже не посмотрев на меня, тотчас вернулась в гостиную. Я сиял пальто, встряхнул его — оно было совсем сырое и кое-где на нем еще поблескивали снежинки, хотя вообще снег почти перестал, — и повесил на вешалку. Затем протер мокрые волосы концом шарфа. И вошел в гостиную.

— Привет, — сказал я. — Снег почти перестал.

И тут почувствовал, что меня встретило напряженное молчание.

Фредди с чрезвычайно мрачным видом стоял спиной к камину. Лора смотрела на него какими-то странно блестящими глазами. На ней было обычное дневное платье, а не один из ее балахонов. Кристофер — в строгом костюме и при галстуке — сидел очень красный, уставясь в пол. Фредди, смотревший на Лору, когда я входил, теперь перевел взгляд на меня.

— Почему вы пришли? — спросил он.

— Сегодня же четверг, верно?

— Вы разве забыли, что произошло вчера вечером? Самое удивительное, что я действительно забыл. Так уж устроены сны, что они забываются — в них заложено семя забвения. Возможно, это присуще и человеку, находившемуся под действием наркотиков. Теперь я отчетливо вспомнил и большого ласкового зверя, и метафизическое уравнение, но напрочь забыл, что Фредди приезжал в час ночи и что я сказал ему, будто Лоры у меня нет, а потом отослал Лору домой в такси с Джимбо.

— О, конечно, — сказал я. — Теперь я вспомнил.

— Надеюсь, что вспомнили! — сказал Фредди.

— Мне дали наркотик, — сказал я. — Извините, что так получилось. Кристофер, ты не объяснишь, как все было?

— Ну… м-м… — промямлил Кристофер, глядя себе под ноги.

— Вот видите, — сказал Фредди.

— Ему дали наркотик, — сказала Лора. — Как и мне.

— Выглядел он вполне нормально, когда вышел ко мне, — сказал Фредди, — если не считать того, что, видимо, только что оделся!

— Не следовало мне говорить, что вас у меня не было, — сказал я, обращаясь к Лоре. — Теперь мне это ясно.

— Я думаю, Кристоферу лучше уйти, — сказал Фредди. — Не могу понять, что на тебя нашло, когда ты пригласила его.