Алексей Митрофанов - Юлия

– Погоди, Володя, – Лобенко отпил минералки. – Я готов снять фильм против донецких…

– Наоборот, – поправил Ващенко.

– Да, извини. Против «оранжевых». Это будет вам стоить, – он на секунду задумался, наморщил лоб и возвел очи горе, – полтора миллиона.

Картошка встала у Ващенко поперек горла, и он вынужден был срочно запить ее минералкой.

– Гривен? – с надеждой спросил он.

– Нет, евро. В конце концов, – съязвил Лобенко, откинувшись на спинку стула, – вы ведь стремитесь в европейское сообщество, не так ли?

– Мы хотим дружить с Россией, – твердо сказал Ващенко.

– Мы тоже. Но доллар падает.

– Это нереально! На Украине нет таких денег.

– Хорошо, предложи вашу цену.

– Ну, не знаю. Тысяч сто долларов – еще куда ни шло.

Лобенко презрительно фыркнул. Ему захотелось саркастически расхохотаться, но он подумал, что это было бы слишком картинно. Поэтому он блефанул по-другому.

– Володя, сейчас я дам тебе кредитную карту, – сказал он, пристально глядя в глаза собеседнику, – и назову пин-код. Снимешь сто тысяч долларов и навсегда оставишь меня в покое с обоими вашими Викторами. За этот стол мне тоже заплатить?

– Погодите, – Ващенко опять перешел на вы, – мне нужно позвонить.

Бросив салфетку, он вышел из-за стола.

В ожидании его возвращения Лобенко потягивал мелкими глотками минеральную воду и разглядывал облезлых посетительниц ресторана. «Боже, сколько же нужно денег, чтобы, не имея ни кожи, ни рожи, шляться по дорогим кабакам!» – подумал он. Лично он таких в администраторы к себе не взял бы.

За соседним столом француз возмущался, что порция ананасов в «Национале» стоит столько, сколько пять килограммов их же в Париже. Официант терпеливо слушал, вздыхал: «У нас Россия, далеко везти».

Сергей заметил, что среди пиджачной мужской публики в ресторане только он один был в мотоциклетных доспехах.

Вернулся Ващенко. Уже не садясь, процедил свысока.

– Мы согласны. Сергей встал.

– Вот и ладно. Операторы, звук, техника и монтаж будут ваши. Еще вы предоставите транспорт мне и моей редакторше. Она поедет со мной и будет собирать материал отдельно.

Ващенко возмущенно поднял брови.

– Расходы по Кларе я беру на себя, – успокоил его Лобенко, – при полной стопроцентной предоплате.

Ващенко расплатился. Они вышли на улицу.

– Давай хоть половину вперед, – умоляюще протянул Ващенко.

– Никаких половин! – отрезал Сергей.

Он надел тонированный шлем, завел мотор и, слившись с мотоциклом, с мощным гулом унесся вверх по Тверской.

Деньги пересчитывали на лавочке в чахлом и пыльном скверике у проезжей части. Сергей приехал в черно-красном кожаном мотоциклетном костюме. «Совсем как ковбой Мальборо, – подумал Ващенко, – или как его там?»

– Неудачное вы место выбрали, – с опаской сказал он, чуть приподняв крышку кейса и то и дело оглядываясь.

– Место нормальное, – уверил его Сергей. – Не в первый раз.

Он подставил рюкзак.

– Сыпьте! Ващенко опешил.

– Погодите. Тут деньги, – произнес он как человек, знающий им цену, – и большие. Надо пересчитать, все чин чином.

Сергей махнул рукой.

– Чего считать? Стодолларовая бумажка весит один грамм. Сто евро – примерно столько же. Полтора миллиона – пятнадцать килограмм. Плюс вес рюкзака четыреста грамм. Всего должно быть пятнадцать килограмм четыреста грамм. Ващенко смотрел на него во все глаза.

– Скорее, скорее, я опаздываю! – поторопил его Сергей.

Выждав, чтобы не было прохожих, тот бережно пересыпал деньги из дипломата в рюкзак. Почему-то у него возникло ощущение, что он бросает пачки в мусоропровод.

– Однажды в банке, – стал рассказывать Ващенко, чтобы отвлечься от тягостных предчувствий, – мне дали деньги в упаковке. Операционистка на моих глазах рвала склейки и считала купюры на машинке. Потом упаковывала заново. И все равно одного листа я в итоге недосчитался. Вот как они так делают?

Лобенко его не слушал. Он взвесил рюкзак на карманном безмене.

– Ну вот, как в аптеке! – весело воскликнул он. – Пятнадцать килограмм четыреста грамм. А ты боялся!

Он хлопнул Ващенко по плечу и небрежно закрепил рюкзак на заднем сиденье. За его действиями хищника, ухватившего добычу, Ващенко наблюдал с ужасом жертвы ограбления.

– Сергей, расписку напиши, пожалуйста! – попросил он вдруг ослабевшим голосом.

– Вот еще! – отмахнулся тот. – Расписку я апостолу Петру буду писать у святого престола. До встречи в эфире, камрад! – пошутил он.