Татьяна Москвина - Женская тетрадь

Когда летом наконец успокоятся расщипанные на экспертизах царские кости, когда выйдет фильм Глеба Панфилова «Романовы: венценосная семья», мы почтительно простимся с нашим прошлым, поскольку обладаем не менее, а может, и более ослепительным настоящим. У нас есть реальная венценосная семья, царица и царь с наследниками, не собирающиеся отрекаться от престола. А и то сказать, никто того и не требует.

Поп-культура заменила собою все: и помазанничество Божие, и аристократию, и элиту, и церковь, и идеологию, не говоря уже о том, что полностью ублаготворило незатейливые потребности масс в искусстве. Пугачева и Киркоров ведут себя с высокой серьезностью венценосцев: принимают парады, где попса выстраивается по церемониалу и протоколу, смиренно исполняя песни «из репертуара Аллы Пугачевой», и еще не всякого до такой чести допускают; они устраивают «Рождественские встречи», мифологически целиком заменяющие и само Рождество, и елку в Кремле; они делают торжественные царские выезды и въезды в гастроли; и вообще любое свое движение в пространстве производят с импозантной плавностью Верховных Главнокомандующих. Они самоотверженно удовлетворяют массовую потребность в феномене Высшей семьи, существующей под жарким и пристальным народным вниманием. Мало того: в короткие сроки они напели кучу песен, все содержание которых укладывается в незабвенное «Люби меня, как я тебя», и создали тем самым идеологический мираж непрерывного семейного согласия – того, что так сильно жаждет никогда этого не умевший народ. Наша венценосная семья отлично знает, что делает, – неутомимые труженики, они живут в совершенном контакте с коллективным бессознательным своего Отечества и поставляют ему эрзацы именно того, что потребно.

Случаются, конечно, и неудовольствия. По одной петербургской легенде, когда Киркоров вскоре после присвоения ему титула «графа» пел в сборном концерте и у него случился казус с фонограммой, наступившую тишину прервал веселый голос со словами: «Граф, у вас встала фанера». Но это на бунт не тянет – так, маленькая непочтительность, и та неизвестно, была ли. Никто не собирается бунтовать, да и ни к чему. Мы все горячо сжились за все эти годы с венценосной семьей и стали ее глубокими родственниками. Мы радуемся каждому килограмму, сброшенному Пугачевой. Мы негодуя читаем заявления каких-то бывших дам Киркорова и с трепетом внимаем страшным слухам о его гомосексуальности. Мы ревниво следим за успехами наследной принцессы Кристины. Мы давно согласились играть в эту игру, и наши снобистские приступы раздражения – лишь извращенная форма нежной страсти. По земле ходят ноги в обуви «Алла». Позови меня с собой, я приду сквозь злые ночи. В небе летает самолет по имени «Алла». Я отправлюсь за тобой, что бы путь мне ни пророчил. Главное, что русские, к счастью, нашли потерянных царя и царицу. Конечно, этот поп-царь и поп-царица, но у нас все «поп» – стало быть, «поп» можно вынести за скобки. Где разбитые мечты обретают снова силу высоты.

Апрель 1998

Сенсационная новость: в Санкт-Петербурге НЕ ПОЯВИТСЯ «театр песни Аллы Пугачевой». На берегах Невы НЕ БУДЕТ СОЗДАН новый «культурный комплекс» в устье реки Смоленки.

А что прикажете делать? Газетки занимаются лингвистическим программированием, утверждая, что вышеуказанный бред «появится» и «будет создан», поскольку холуйство у некоторых, видимо, впечаталось в кровь и его никаким ультразвуком уже не выбьешь, – так и я займусь вербальной магией. Стенка на стенку! Никакого театра песни Аллы Пугачевой на берегах Невы НЕ БУДЕТ НИКОГДА. Даже если этот опозоренный, униженный, изгрызенный корыстными крысами город потеряет последние крохи достоинства – никто не посмеет тронуть священные берега Смоленки, на которых расположены три кладбища и которые в полном смысле этого слова являются «другими берегами». Иначе проклятие всего рода – из века в век.

Конечно, Алле Пугачевой невдомек, в каком месте она намеревается соорудить свой «театр», – и потому, что в речах певицы никогда не было заметно никаких следов знакомства с культурой (хоть бы для приличия кого-нибудь, кроме себя, процитировала!), и потому, что она для Петербурга чужой человек. Города знать не знает, ни с кем здесь толком не знакома, бывает редко, и единственное славное деяние, которым она тут отметилась, – это знаменитая история восьмидесятых с неприличным поведением звезды в гостинице. Когда Пугачева так жутко обхамила бедную администраторшу, что та всю жизнь вздрагивала, заслышав прославленный голос.