Олег Рой - Улыбка черного кота

Но Светка не была бы Светкой, если бы смогла долго выносить чрезмерно спокойное и размеренное течение жизни. Ей опять стало тоскливо. Хотелось бурного веселья, праздников, фейерверков и развлечений. А в этот ритм никак не вписывался молчаливый и застенчивый, но при этом упрямый, часто смотревший на нее с затаенным упреком в глазах светловолосый мальчик. У нее не было с сыном никакого душевного контакта; он слишком напоминал ей Антона, а она хотела забыть тот период своей жизни, как ошибку, как недоразумение, случившееся по молодости… Светлане казалось, что в серьезных глазах Костика она читает осуждение, и роль заботливой мамаши довольно скоро стала ее тяготить.

Приличные средства позволили семье быстро решить и эту проблему – избавиться от мальчика, который умудрился всего за пару лет стать лишним на празднике жизни матери и красавца-отчима. В данном случае Сергей был полностью согласен со Светланой: с Костиком нужно расстаться. Однако называлось это у них красивыми и высокими словами: «Дать ребенку приличное образование, котирующееся во всем мире».

У Светланы появилось новое развлечение: долгие, со вкусом и капризами, выборы иностранной школы. Это была яркая страница в ее жизни. Она ходила по разным агентствам, с недоверием и показной брезгливостью выслушивала речи специалистов (которые в те времена и сами плохо представляли, что именно предлагают своим клиентам), со снобистским выражением лица перелистывала яркие рекламные проспекты зарубежных учебных заведений. На всем ее облике словно было написано: «Это ниже нашего уровня… А это недостаточно престижно для нас… А это слишком малоизвестная школа…»

Потом она обсуждала возможные варианты с многочисленными подругами и знакомыми. Это было тоже интересно и захватывало, примерно в той же степени, что и покупка новой шубы или машины. А главное, камертоном подобных разговоров звучала мысль: «Нам ничего не жалко для ребенка!»

– Пусть он получит настоящее образование, – говорила она подругам. – В юности я так хотела учиться!.. Но раннее замужество, а потом рождение Костика не позволили мне приобрести серьезную профессию. Да и не было в нашей стране стоящих вузов, одна профанация. А наш мальчик – он такой способный, пусть у него будет европейское образование, которое нам и присниться не могло.

Если при этих разговорах присутствовал Сергей, он слушал жену с едва заметной усмешкой и неизменно поражался про себя: эта дурища, кажется, и в самом деле верит тому, что говорит! Это она-то – мать-кукушка, никогда всерьез не интересовавшаяся сыном, лоботряска, не сумевшая осилить даже нескольких курсов института, – она теперь рассуждает о необходимости качественного образования для ребенка и не выпавшем на ее долю счастье учиться?..

Да она даже не способна определить, в какую страну отправлять Костю и какое образование давать ребенку. Пока к делу не подключился он, Сергей, решение так и не было принято. А у отчима были свои, вполне определенные соображения на этот счет. Ребенок, наследник Антона и Светланы, должен вырасти в такой среде, быть воспитанным в таком направлении, чтобы ему никогда не пришла в голову мысль – даже через пятнадцать, двадцать лет – взять управление фирмой в свои руки. Это была простая и толковая идея: вырастить Костика человеком, который был бы приспособлен только для жизни на Западе, и дать ему диплом, абсолютно неприменимый в России.

Такое место вскоре нашлось. Костика отправили учиться в Швейцарию, в так называемую бодингскул – школу-интернат, расположенную в Лугано и имеющую хорошую репутацию не только в стране. Выбор этой школы был определен тем, что после ее окончания молодой человек мог, перейдя буквально на соседнюю улицу, продолжить образование во Франклин-колледже. Это было американское учебное заведение, и обучение в нем заняло бы еще пять лет.

Проделав такой путь, парень в итоге получил бы хорошее американское образование, не слишком пригодное для России; это объяснялось некоторыми особенностями построения учебного процесса, особой языковой средой и некоторыми другими нюансами колледжа. Как дипломат, неплохо знакомый с жизнью западных стран, Сергей Пономарев знал эту особенность американского образования, знал и колледж, который выбрал для пасынка, и отлично умел просчитать далекоидущие последствия такого шага.

Школа, в которую с очередного первого сентября отправили Костика, называлась «Тайсис». Она располагалась в живописном месте Швейцарии, высоко в горах. Светлана внимательно просмотрела рекламные проспекты и пришла в восторг. Прекрасная территория; очаровательные, словно сошедшие с рождественских открыток, дети, солидные и внушающие доверие учителя. Это было действительно так. Но Пономаревы – так же, как и менеджеры отправляющей на учебу фирмы – не учли одного: это не была школа закрытого типа. Многие дети общались с родителями во время выходных и праздников, многие родители приезжали издалека. Приезжали ко всем, кроме маленького ученика из России Константина Житкевича.