Олег Рой - Эдельвейсы для Евы

Сестра была права, Москвы я действительно не узнал. Современная оригинальная архитектура; живописные клумбы и фонтаны; рекламные щиты и перетяжки на каждом шагу; яркие вывески многочисленных ресторанов и клубов; со вкусом и даже шиком оформленные витрины магазинов; обилие иномарок всех видов и мастей; прилично одетые оживленные прохожие – все это так не походило на ту картину, которую я помнил еще с детства и которая укрепилась в памяти от последнего визита сюда. Тогда люди были мрачными и озлобленными, прилавки магазинов пустовали, повсюду стояли очереди… Теперь все изменилось, Москва действительно стала настоящей европейской столицей. И, быть может, я даже пожалел бы о том, что уехал отсюда в другой город, если бы этим городом не был Львов.

Бася когда-то сказала мне: «Львов тебя никогда не отпустит, если вы, конечно, понравитесь друг другу».

Двор родного дома тоже изменился. Знакомые деревья или выросли до неузнаваемости, или совсем исчезли. Не стало детской площадки, привычных скамеек, родных кривых гаражей. Их место заняли легкие «ракушки» или просто «бездомные» автомашины, расплодившиеся за время моего отсутствия в неограниченном количестве.

Одна из них, «Тойота-Королла» цвета мокрого асфальта, как раз стремилась попасть внутрь двора одновременно со мной. Я остановился, чтобы пропустить автомобиль, ибо знал, что вежливость к пешеходам у московских водителей не в чести. Но «Тойота» тоже сбросила ход, а потом из-за тонированного стекла вдруг высунулась чья-то голова, и знакомый до сладкой боли в сердце голос заорал:

– Герка! Пистолет! Ты, что ли?

Надо же, а я уже совсем забыл о своем детском прозвище! «Пистолетом» меня окрестили лет в восемь, не только за любовь ко всему военному (оправданную, как я понял потом, сугубо генетически), но и за то, что фамилия моя для моих приятелей-мальчишек была созвучна с именем одного из изобретателей оружия марки «Смит энд Вессон».

– Семушка, неужели это ты?..

Это действительно был Сашка Семенов, мой закадычный дружок детства, с которым мы просидели за одной партой добрую половину школьных лет, а потом вместе «бомбили» на купленных вскладчину стареньких «Жигулях». Мы крепко обнялись и отступили в сторону, разглядывая друг друга. Сашка заметно потолстел, у него появилось брюшко, волосы поредели и поседели на висках – но это был все тот же Семушка, с его голубыми глазами и доброй, чуть наивной улыбкой.

– Надо же, какая неожиданная встреча! – заметил я.

– Для кого неожиданная, а для кого и нет, – отвечал старый друг. – Я лично уже знал, что ты возвращаешься в наши палестины.

– Откуда?

– А Викторию позавчера встретил, сестру твою, она и рассказала. Я вообще их часто вижу – и Вику, и Барбару Иоганновну, бабушку твою. Они многое про тебя рассказывают… Так что я, можно сказать, в курсе всей жизни твоей. Это ты, наглое лицо твое, уехал и обо всех нас забыл…

Он был прав, и мне даже стало немного неловко.

– Ты-то как? – спросил я.

– Да нормально, – махнул рукой Сашка. – Работаю вот на одной фирме, жена тележурналистка, двое пацанов… А ты с семьей приехал? С женой, дочкой?

– Не, один… – отвечал я нехотя.

Мне безумно хотелось рассказать Семочке о своем горе – насколько бы стало легче на душе… Но не делать же это вот так: во дворе, на бегу! Тем более что дома ждут бабушка и сестра.

Мы простояли у подъезда, наверное, с полчаса, делясь новостями и вспоминая былое, и, конечно же, ничего толком не успели сказать друг другу. И наверняка проговорили бы много дольше – если бы я так не спешил домой.

– Черт, как же все не вовремя… – вздохнул Сашка на прощание. – Как назло, я уже завтра в отпуск с семьей улетаю, в Испанию… Но ты, Пистолет, учти – если тебе что-то нужно, то я всегда к твоим услугам. Понял?

– Понял! – Мы пожали друг другу руки и весьма неохотно разошлись.

Лифт у нас в подъезде был все тот же – немного постаревший, поизносившийся, но все такой же помпезный, с красивой дверью-решеткой и зеркалом в дубовой раме. Когда он остановился на нашем этаже, ноги сами собой понесли меня к Басиной квартире, но я вспомнил о неотложном деле и позвонил сначала к Вике.

Загремели сложные замки массивной стальной двери.

– Приехал? Ну, наконец-то, я что-то уже волноваться начала, – сестра прижалась ко мне, от нее очень приятно пахло тонкими нежными духами. – Как ты, братик?

– Пока все в порядке.

– Они не звонили?

– Нет.

– Что-то долго… Ну, что ты стоишь в дверях, проходи, располагайся… Или ты, наверное, хочешь сначала к Басе заглянуть?