Владимир Нестеренко - Чужая. Road Action

РАШПИЛЬ: Какая машина?

ОХРАННИК: Белая «шестерка». Она с утра ездит, она и еще «девятка» черная.

РАШПИЛЬ: Выедем на трассу – оторвемся. Позвони Федору и Китайцу, пусть через два часа будут на даче.

Дача Рашпиля. На самом деле это не дача, а большой деревенский дом из силикатного кирпича, двухэтажный. Во дворе горит мангал, жарятся шашлыки, у мангала греются пацаны, у двоих в руках дробовики.

В доме за столом сидят Рашпиль, Федор и Китаец.

Федор похож на Малыша, крупный человек, с поломанными ушами, судя по комплекции – борец. Китаец – мелкий, подвижный, мастерит из бутылки воды бульбулятор, протыкает фольгу булавкой.

РАШПИЛЬ: Тут такое дело, пацаны. (Китайцу.): Да отложи ты трубу, сначала дело, блядь!

Китаец тут же перестает копошиться.

РАШПИЛЬ: Тут мне звонили. Оттуда. Короче, нет больше нашего Малыша.

Федор присвистывает, Китаец молчит, не меняя выражения лица.

РАШПИЛЬ: Да, вот так. Малыш на что матерый был – а, видите, на хуй сел. Имейте в виду, так с каждым может случиться.

ФЕДОР: А кто, что – не известно?

РАШПИЛЬ: Неизвестно. Его, и там одного его пацана, я его не помню. То ли Груша, то ли как-то так.

КИТАЕЦ: Гиря.

РАШПИЛЬ: Точно, Гиря. Да хуй с ним. Раз ебанули – значит, так и надо. Фраерюги… Ездили они за одной тварью. Чужая, слышали?

ФЕДОР: Слышали. Даже пару раз она мне подвернула. Давно, правда, не видел я ее с весны.

КИТАЕЦ: Это Бабая сестра. Мутная до делов, такая уже, точно что утварь. Но способная, многостаночница – где наебать не вышло, она спиздит, а то и по разбою, слышал, пару раз выступала. А как совсем голяки – так и отсосет за лавэ, не побрезгует. Двигалась винтом, как собака.

РАШПИЛЬ: Она там попала в маргарин, я отправил Малыша, выручить, а он, вместо того чтобы с ней вернуться, там под раздачу попал. Короче – один у чехов, у мусоров, раненый, Малыш и этот Гиря под лед попали. А вот где Чужая и еще один Малыша пацан, – непонятно.

КИТАЕЦ: У мусоров.

ФЕДОР: Или съебались под шумок.

РАШПИЛЬ: Гадать не будем. Вот что надо сделать. Чужую искать без толку – у нее ни кола ни двора, была бабка, да крякнула. А вот пацаненок, что пропал, – домашний, мама-папа есть. Так что надо посадить кого– нить под домом у этих мамы-папы. Дети любят маму, деньги там хранят, еще что. Не знаю, что там вышло, – но могла она уболтать фраерка замочить Малыша и второго. Малыш своим доверял, а зря. Это у него с армии, с войны – свои, чужие…

КИТАЕЦ: Мои посмотрят за домом. Адрес давай.

РАШПИЛЬ: Адрес потом, я пока не знаю, пацаны узнают – позвонят. Федор, – теперь ты. Собери бригадку, три-четыре пацана. Чтобы всегда в куче были, на хате где-нибудь. С железом. Как только позвонят, – чтобы сразу ехали и делали. По возможности – живыми, а нет – да и хуй с ними, пусть делают на глушняк. Понятно?

ФЕДОР: Понятно. Сегодня уже будут готовы.

РАШПИЛЬ: Может, Чужая и фраер у мусоров, не знает никто – но чуйка у меня такая, что появятся они здесь, и скоро. (Китайцу.): Ты сделал трубу? Возился, возился, а еще не готово! Васенька, шустрее надо быть!

Китаец смеется, после чего быстро мастерит бульбулятор. Рашпиль достает камень крэка, разжигают, курят.

РАШПИЛЬ ( изменившимся голосом): Феденька, тебе не предлагаю, ты спортсмен, вдруг понравится. Вы, спортсмены, быстро помираете от этой хуйни, быстро… Все быстро… Только спортсмены быстрее… Стометровку, блядь…

Купе поезда, пустое. В купе Чужая и Шустрый. На столике бутылка коньяка, закуска, вода… Шустрый и Чужая выпившие.

ЧУЖАЯ ( продолжает фразу): …И будет скоро здесь полный пиздец, ни хуя нормального не останется.

ШУСТРЫЙ: Да и не было никогда ни хуя. Я давно хотел за границу съебаться, не знал как.

ЧУЖАЯ: За границу без лаванды нехуй и соваться. Им своих лохов девать некуда. А у нас есть ценности. Вот послушай… Мне один жид рассказал, башня у него варит – будь здоров.

ШУСТРЫЙ: Он кто?

ЧУЖАЯ: Бизнесмен, мячик.

ШУСТРЫЙ: Да что барыга может понимать…

ЧУЖАЯ: Женя, они лучше нас понимают. Он говорил – у нас две вещи можно продавать. Землю и телок. Землю еще немцы вывозили, и телок тоже, на работу, а немцы понимают, что сколько стоит.

ШУСТРЫЙ: А сам-то он что вывозил?

ЧУЖАЯ: Землю. Глину в Чехию, сральники и раковины делать. Эшелонами, блядь.

ШУСТРЫЙ: Уматовый штрих. Он где сейчас?

ЧУЖАЯ: Свалил в Америку. Жаль, хороший был мужик. Лавэ мне давал часто, когда я двигалась… Ебать и не просил, понимал меня.

ШУСТРЫЙ: Вот его бы потрусить. Эшелонами, на хуй…