Банана Ёсимото - Озеро

Я решила занять себя приготовлением всевозможных блюд из импортной ветчины высшего сорта, присланной в большом количестве папой. Жареный рис с ананасами и ветчиной, стейки, гохан [4]с кусочками жареной ветчины и разные прочие вкусности.

Я настолько увлеклась кулинарными изысками, что даже абсолютно индифферентный и неприхотливый в еде Накадзима неожиданно заявил: "Пожалуй, ветчины уже хватит".

А потом наступил довольно интересный период, когда я с моим юным помощником ездила покупать краску, подбирала кисти и делала эскизы.

Когда рисуешь за столом, испытываешь удовольствие от разработки миниатюрного плана. Ты делаешь это не для того, чтобы потом в точности перенести на большое полотно, а просто чтобы схематично набросать основную идею, но и в этой детальной работе есть своя прелесть. Это сравнимо, пожалуй, с тем ощущением, которое я испытывала, играя в детстве со своим игрушечным домом. В том доме все вещи и люди были крошечными, но я представляла их вполне реального размера. Нечто очень похожее я чувствую, работая за столом.

Так как мне предстояло разрисовать низкую и длинную стену-ограду, я планировала сначала изобразить веселых обезьянок, которые оживили бы это строение, но в голове почему-то никак не рождалось подходящего образа, идеально соответствовавшего месту. Я сама удивилась неожиданной скупости своего воображения и решила действовать экспромтом на месте или же, к примеру, провести опрос среди детей и таким образом хоть немного поднакопить идей.

Чтобы картина вышла живой и удачной, необходимо получить свое собственное особое впечатление о том, что хочешь нарисовать. Что приходит на ум при упоминании об обезьянах? Когда вообще в последний раз я видела живую обезьяну? Пожалуй, было бы неплохо сходить в зоопарк и пополнить свой багаж знаний. Это как раз то, что надо, чтобы развеяться и освежить воображение.

— Как насчет того, чтобы устроить пикник? — предложила я, листая журнал.

Однако, оторвав глаза от страниц и взглянув на Накадзиму, я тут же почувствовала, как мое игривое настроение само собой куда-то улетучилось. Выражение лица напротив было очень странным.

Это был вполне обычный день. Проснувшись утром, я приготовила омлет из единственного яйца, которое было в доме (естественно, с ветчиной), и мы разделили его за завтраком. Потом я, сидя в какой-то невообразимой позе, делала педикюр, а Накадзима увлеченно писал доклад, уставившись в свой ноутбук. Накадзима вздохнул, и я подумала о том, чтобы предложить ему чайку. Тогда и состоялся наш разговор.

Как верно заметила Саюри, Накадзима посещал не какой-то там низкосортный Институт искусств, как мы, а учился в университете для очень способных студентов, расположенном в соседнем городе.

Конечно же, я решила его спросить:

— Откуда у тебя такая тяга к учению? Тебе с детства нравилось заниматься?

Накадзима сначала глубоко задумался, потом ответил:

— Однажды мне вдруг захотелось учиться, что-то вернуть, наверстать.

— Это случилось, когда... не стало твоей мамы? — спросила я.

— Да. Пока я жил отдельно, мои родители начали ссориться и враждовать. Через какое-то время они разъехались и в итоге развелись. Так я оказался в ситуации немножко схожей с твоей. Средства на жизнь и учебу я все еще получаю от отца. Мы иногда видимся. Ну да ладно... Когда мама умерла, я уже был старшеклассником и жить вместе с отцом совсем не хотел. Он с момента развода так и живет в префектуре Гумма, где остался мой дом. Переезжать куда-то бухты-барахты мне как-то тоже не хотелось. У отца сейчас второй брак, и есть ребенок. В общем, я решил жить один. Однако я не настолько сильно нуждался в деньгах, чтобы мне работать дни напролет, да и к роскоши меня особо не тянет. Так неожиданно у меня в жизни образовалась уйма свободного времени. Я поразмыслил как следует и решил посвятить его изучению чего-нибудь такого, что дало бы возможность работать уединенно, в более или менее узких рамках, открыть что-то свое и по возможности принести тем самым пользу людям. Я перебрал много всего и в конце концов захотел заняться генными исследованиями.

— Я не знаю, почему ты выбрал для себя такою сложную сферу, но наверняка в твоем близком окружении был кто-то, кто повлиял на твой выбор, так ведь? — предположила я.

Накадзима все в той же уклончивой манере продолжил:

— Ну да. У меня был период, когда я жил отдельно от родителей, и единственный близкий мне на тот момент взрослый человек был студентом, изучающим генетику. В общем, он много рассказывал мне об этом, и я подумал, что это, должно быть, очень интересно.