Нина Федорова - Семья

Мать спала на полу, на матрасе, и в это же время видела 'просто кошмар. Перед тем как заснуть, ее последней мыслью был каменный уголь. Цены на уголь поднялись страшно. Подходило время делать запасы на зиму. Подвал был пуст. Ни денег не было, ни угля. И вот во сне она увидела себя стоящей посреди огромной равнины. Почвой ее был уголь. И больше не было нигде ничего — ни неба, ни солнца, ни света, — все уголь. Он лежал, черный и страшный, где ровно, где холмиками. От него исходило какое-то зловещее мерцание, и оно одно освещало — тускло и скупо — равнину. Мать украдкою оглянулась и, убедившись, что она совсем одна, стала торопливо собирать уголь. «Наберу немножко на зиму», — шептала она, и ей было страшно. В руках у ней оказался грубый мешок, каким покрываются рикши, и туда она складывала собранный уголь. Кусочки поменьше она собирала в карманы. И все время в страхе она оглядывалась по сторонам, потому что знала, что уголь — чужой и она крадет его. Она торопилась. Она знала, что может быть поймана кем-то и кем-то наказана. Но ей хотелось набрать побольше. «Еще кусочек, — шептала она, — вот этот и этот, и нам хватит на зиму». И она все нагибалась за углем и все собирала, задыхаясь от поспешности и от страха.

Бабушка проводила бессонную ночь. Она старалась освоиться с фактом, что профессор Чернов — атеист. Возможно, и не совсем атеист, но уж никак и не преданный сын Православной Церкви. Не сказал ли он ей, и с улыбкой, об одном святом, отдавшем \ жизнь за обличение людских пороков и которого Бабушка особенно чтила: «Возможно, он был святым, но он не был джентльменом». Прекрасные качества профессорского Абсолюта были ей ни к чему. Нечему радоваться! При всех удивительных качествах ума и сердца, профессор мог оказать даже гибельное влияние на Семью. А с другой стороны — отказать Черновым, куда они пойдут? Утомленные, одинокие, старые. Вопрос был трудный. Бабушка начала молиться. Но она не могла молиться, лежа в постели. Тихонько, чтобы не поднять шума, она встала с дивана, прошла мимо спящей на стульях Лиды к иконе и опустилась на колени.

— Владычица, Взыскующая погибших, к Тебе прибегаю за советом и помощью. Всего мы лишены, всех житейских благ, на то Его Святая воля, не ропщем. Но сохрани нас от духовного падения, от ожесточения сердца, от безбожной мысли — не допускай, Владычица» не допускай!

И вдруг профессор сделался ей совсем не страшен. Она встала с колен успокоенная, улыбаясь. «Профессор… славный, забавный такой старикан! Да от него ли учиться худу? Мало ли в мире других людей и зрелищ!» Судьба Черновых решилась: они остались в Семье.

И профессор в эту ночь не спал. Он сидел за столом и составлял письмо. Это было еще одно обращение к Гитлеру. Утром Анна Петровна переведет его с английского на немецкий и итальянский и последнюю копию пошлет Муссолини. Он писал сосредоточенно и старательно:

"Друг мой, не умножайте человеческих страданий! Не призывайте к войне. Вы никого не сделаете счастливее. Подумайте и о себе: «Взявший меч от меча погибнет». Посмотрите, сколько на свете прекрасной мирной работы, дающей душевный покой желающему. Присоединитесь к миротворцам. Я обращаюсь к Вам как член человеческой семьи: «Воин! Дайте нам отдых. Вы довольно уже воевали».

Наконец появился и мистер Стоун, брат миссис Парриш.

Это был небольшой господин, на вид до того утомленный, что жизнь, казалось, была для него непосильной. Его пальто было слишком для него тяжелым и длинным, шляпа слишком высока. Очки закрывали почти все его лицо. Он шел медленно, усталым, запинающимся шагом и, когда говорил, задыхался.

Семья впервые видела усталого англичанина, и он казался ей не англичанином вовсе, а самозванцем. Казалось невероятным, что человек, имеющий подданство, паспорт и деньги, сын страны, владеющей полумиром, вдруг может сделаться таким печальным и усталым. Чего еще он мог хотеть? ' Чего еще ему недоставало?

Он появился в неудачный для Семьи момент. После бессонной ночи Бабушка плохо играла в карты. Миссис Парриш выиграла несколько раз и каждый раз выпивала свою награду. Она была возбуждена успехом. Приезд брата прервал игру, и с первого же слова они стали ссориться. Точнее сказать, ссорилась только миссис Парриш. Мистер Стоун терпеливо и устало выжидал пауз, когда она умолкала в изнеможении, и тогда он повторял неизменную одну и ту же фразу, что она должна немедленно переехать в отель, а затем вместе с ним ехать в Англию. После нескольких часов такой беседы миссис Парриш наконец согласилась немедленно переехать в отель.