Мейв Бинчи - Серебряная свадьба

— Я проверила: здесь никого, кроме туристов.

Это было чудно. И оно не прекращалось. Он редко встречал таких женщин, как Джой. Тонкости феминистического движения, сама его суть прошли мимо сознания Фрэнка, и эта новая женская независимость казалась ему чем-то экзотическим. Джой Ист гордилась своим незамужним положением; она рассказывала ему, что в двадцать три года чуть было не вышла замуж, но передумала за несколько дней до свадьбы. Счастливо отделалась! Ее отец рвал и метал, и они до сих пор остались должны кучу денег, ухлопанных на несостоявшееся торжество, торт, лимузины. Не говоря уж о пересудах и нервотрепке. Лучше бы она не упрямилась, тогда не было бы всего этого срама — таково было общее мнение. А что жених? О, он тоже счастливо отделался, считала Джой. Она засмеялась, она и думать о нем забыла.

Она жила в маленьком доме у дороги; когда она поселилась тут, место было отнюдь не фешенебельное, но постепенно у нее появились весьма респектабельные соседи. У Джой был уединенный сад, обнесенный белой стеной, по которой вился плющ. Ее продолговатая уютная гостиная могла вместить шестьдесят гостей. Джой устраивала прекрасные приемы и частенько говорила, как легко угождать людям и умасливать их — просто пригласи человека к себе домой часика на два выпить и закусить бутербродами с икрой.

И в «Палаццо» ее за это любили. «Такое великодушие с ее стороны!» — неустанно твердили члены правления. Мисс Ист вовсе не обязана так их баловать. Ею восхищались, и благосклонное отношение было ей обеспечено. Она умела зазвать к себе домой клиентов, журналистов, представителей зарубежных партнеров и местных шишек. Сама она ничего не делала — обращалась в фирму по обслуживанию банкетов, а затем нанимала уборщиц. Джой убеждала Фрэнка, что это совсем не хлопотно и даже очень полезно. Раз в месяц ее дом до блеска вылизывали уборщики из фирмы, а холодильник всегда был набит закусками. Перед каждым приемом она убирала подальше все безделушки и всякие ценные вещи: не было гарантии, что кто-нибудь из гостей не окажется воришкой, уж лучше выставить под пепельницы сорок голубых стеклянных чаш. Она купила их по фунту за штуку в каком-то оптовом магазине, еще сорок штук в картонной коробке — запас впрок — лежали на высокой полке в гараже, над ее маленьким спортивным автомобилем.

Связь Фрэнка Куигли, красивого генерального директора «Палаццо», и Джой Ист, консультанта по дизайну, которой компания была обязана своим имиджем, начиная с главного здания в стиле «ар деко» и кончая фирменными полиэтиленовыми пакетами, — эта связь длилась уже три года, и оба могли с уверенностью сказать, что никто о ней не знает. Они не делали глупостей, как многие другие любовники, считающие себя невидимыми. Они знали: никто ни о чем не догадывается, потому что они ведут себя очень осторожно и строго соблюдают выработанные ими правила игры.

Звонили они друг другу исключительно по делам, а домой Фрэнку Джой не звонила вообще никогда. С тех пор как закрутился их роман, Фрэнк перестал брать Ренату домой к Джой Ист, независимо от того, что за прием там предстоял. Он чувствовал, что унизит жену, приведя ее в гости туда, где сам бывал по нескольку раз в неделю в совершенно ином качестве. Нет, его жена не будет класть свою шубу на широкую кровать, где они с Джой провели вместе столько приятных часов. Он поклялся себе, что Рената никогда не узнает об их отношениях, и тем не менее, какое-то чувство долга перед ней не позволяло ему предать ее настолько, чтобы притворяться рядовым гостем в доме, который в действительности был для него почти что родным. Ни о каком другом предательстве не могло быть и речи. Фрэнк всегда считал: его самое ценное качество — способность разделить разные стороны своей жизни непроницаемой перегородкой. Ему всегда это удавалось. С тех пор как он покинул отчий дом и отправился в Лондон, он никогда не думал о своем буйном, вечно пьяном отце и о слабой, всепрощающей матери. Но когда он поехал проведать родителей и братьев с сестрами, которые так и остались навсегда в маленьком городке на западе Ирландии, он не привез с собой не то что рассказов — даже мыслей о своей лондонской жизни. Он ухитрился вернуться в родной дом если и не обтрепанным, то, по крайней мере, неухоженным. Никто бы из них не догадался о том, какую жизнь он ведет в мире бизнеса. Ренате для ее единственного визита вежливости он купил мешковатое твидовое пальто и предупредил ее, что им придется на время отказаться от удобств, к которым они привыкли в Уэмбли. Рената сразу все поняла; не проронив почти ни слова, она пошла помогать женщинам на кухню, в то время как Фрэнк разговаривал с братьями, предлагая вложить туда-то, купить то-то — одним словом, всякими вежливыми незаметными способами давал им возможность поправить свои дела. Все четыре дня, что он провел в родном доме, его кожаный портфель и туфли ручной работы пролежали в багажнике взятой напрокат машины, вместе с шелковыми шарфами и драгоценностями Ренаты.