Мейв Бинчи - Серебряная свадьба

Анна понимала, что он изо всех сил старается выглядеть заинтересованным. Ей было хорошо знакомо это выражение его лица. То самое выражение, которое появлялось, когда они встречались в клубе со старыми актерами и вынуждены были выслушивать их бесконечные истории о делах давно минувших дней. Тогда Джо тоже старался казаться искренне заинтересованным; у него был такой приветливый, вежливый, внимательный вид, будто он надеялся, что чем неподдельнее будет выглядеть его интерес к собеседнику, тем быстрее удастся от него отделаться.

— Извини, я заканчиваю, — сказала она. И скорчила, обернувшись, забавную рожицу. Она сидела напротив, на другом краю кровати, одетая в одну из его рубашек, а между ними валялись воскресные газеты и примостился на подносе завтрак.

Джо улыбнулся в ответ; на этот раз вполне искренне.

— Да нет, это даже мило, что ты так беспокоишься; хорошо, что тебя заботят семейные дела.

Она знала, что в глубине души он и в самом деле думает, что заботиться о семье или о застрявших на дереве котятах, о великолепных закатах или больших собаках колли — это хорошо. В принципе, Джо одобряет заботу о ближних. Но это совершенно не относится к его собственным родственникам. Наверное, он даже не знает, сколько лет были женаты его родители. Весьма возможно, что он и понятия не имеет, сколько лет женат он сам. Какие-то там серебряные свадьбы нимало не заботили Джо Эша.

Анна посмотрела на него со смешанным чувством нежности и страха. Страстно и нежно: он казался ей таким родным, когда лежал, раскинувшись здесь между подушек; его мягкие волосы легко и спокойно ниспадали на худые, загорелые плечи. Она боялась потерять его, боялась, что он так же спокойно, тихо уйдет из ее жизни, как когда-то вошел в нее.

Джо Эш никогда не тратил времени и сил на борьбу с другими людьми. Улыбаясь своей широкой мальчишеской улыбкой, он говорил Анне, что жизнь слишком коротка, чтобы растрачивать ее на сражения. И он прав.

Он только пожимал плечами, когда что-нибудь случалось или когда приходило очередное дурное известие.

Как, например, было с его женой Дженет. Он просто собрал вещи и ушел.

Анна боялась, что однажды он вот так же соберет вещи и уйдет из этого дома. Однажды Дженет пришла к ней и предложила денег, чтобы Анна исчезла из жизни Джо. Она рыдала и рассказывала, как хорошо было им вместе, показывала фотографии двоих их детей. И уверяла, что у них все снова будет хорошо, как только Анна куда-нибудь испарится.

— Но ведь он ушел от вас не ко мне. Он целый год жил один, пока не встретил меня, — пыталась объяснить Анна.

— Да, но все это время я надеялась, что он ко мне вернется.

Анне неприятно было вспоминать лицо Дженет — в красных пятнах и мокрое от слез, вспоминать, как она готовила для нее чай, и особенно неприятно было думать о том, что, может быть, когда-нибудь и у нее лицо будет таким же мокрым и в таких же пятнах. Ее передернуло, когда она бросила взгляд на этого красивого мальчика, валявшегося теперь на ее постели. Потому что, несмотря на свои 28 лет, он был все еще мальчик. Красивый, жестокий мальчишка.

— О чем ты думаешь? — спросил он.

Правды она не скажет. Она никогда не говорила ему, как много о нем думает и как боится, что он когда-нибудь ее бросит.

— Я думаю, что с тех пор, как вышли на экран новые «Ромео и Джульетта» с твоим участием, стало просто несправедливо лишать мир возможности любоваться твоей красотой, — рассмеялась она.

Он поставил поднос с завтраком на пол. Воскресные газеты полетели следом.

— Иди сюда, — пародируя ирландский акцент, сказал Джо, — представь, я думал совершенно о том же.

— Как у тебя здорово получается, — заученно пробормотала Анна, прижимаясь всем телом к Джо. — Не удивительно, что ты — лучший актер на всем белом свете с этой своей коллекцией акцентов.

Она разнежилась в его объятиях и опять ничего не сказала о том, как беспокоит ее эта серебряная свадьба. По лицу Джо она видела, что мысли его где-то уже очень далеко.

Даже через тысячу лет Джо вряд ли будет способен понять, что значит эта годовщина для ее семьи. Четверть века совместной жизни родителей. В семье Дойлов отмечали все семейные праздники. Там годами хранились коробочки с сувенирами и альбомы с записями о прошедших годовщинах. На стене гостиной в их доме была целая галерея Великих Празднований. День свадьбы, крестины, шестидесятилетие бабушки О'Хаган, поездка дедушки Дойла в Лондон. Он был сфотографирован в форме гвардейца в медвежьей шапке позади Букингемского дворца.