Мейв Бинчи - Серебряная свадьба

Но ведь Дублин, если на то пошло, ближе к западу Ирландии, чем Лондон, разве нет?

Дейрдра О'Хаган, которая помнилась ему хорошенькой веселой студенткой университета, дочь Кевина и Эйлин О'Хаганов, прихожан богатых и щедрых, — эта девушка будто бы обрела стальную волю. Она будет венчаться в Лондоне, она хочет уважить своих родителей, потому и обращается к викарию, которого они знают и любят; но, разумеется, если он не может, она договорится с кем-нибудь другим.

Помнится, он все же пытался тогда выведать у Дейрдры, с чем связана такая срочность. Брак — дело серьезное, здесь недопустима скоропалительность и нельзя руководствоваться ложными мотивами.

Должно быть, он выставил себя порядочным ханжой, к тому же, дал повод заподозрить себя в нескромном любопытстве, потому что она отвечала ему слишком четко и очень, очень сухо. «Видите ли, отец, если бы все следовали вашим наставлениям, никто вообще не вступал бы в брак, и в один прекрасный день оказалось бы, что род человеческий вымер».

Несмотря на это неприятное вступление, свадьба прошла отлично. Родственники жениха оказались простыми мелкими фермерами с запада; их было совсем немного. О'Хаганы численно превосходили их. Кевин, приятный, спокойный, задумчивый человек. Он умер несколько лет назад, зато Эйлин все еще полна сил.

Подружкой невесты была красивая молодая женщина по имени Морин Бэрри, ныне хозяйка этих модных магазинов. Он видел ее буквально на днях, когда служил панихиду по ее матери. Интересно, поедет ли она на серебряную свадьбу в Лондон? Поедет ли он сам? Он опять вздохнул.

— Ты сегодня не в настроении, Джимбо, — сочувственно заметила Лора.

— Хотел бы я быть степенным старым священником — знаешь, которому все ясно, как дважды два, и никаких сомнений.

— Тогда ты был бы невыносим, — ответила она ласково.

Алан оторвался от книги:

— Я понимаю, о чем ты. Было бы куда легче, будь у нас только закон, который надо соблюдать и осуществлять. Но мы стараемся в каждом случае учитывать конкретные обстоятельства дела, судить не по букве, а по существу, отсюда и возникает неразбериха.

Джеймс Хёрли внимательно посмотрел на зятя, но в словах адвоката не было никакого тайного смысла, он не догадывался о том, что натворил его сын. Он просто размышляет о практике окружного суда, где судья мог быть порой снисходительным, а порой строгим, в зависимости от того, что ему известно о человеке.

— Люди, не способные самостоятельно принимать решения, кончают нацизмом, — утешала его Лора.

— Иногда это неправильные решения, увы. — С лица Джеймса Хёрли не сходило озабоченное выражение.

— Кто бы вообще решился на какой-нибудь поступок, если бы не думал, что в данный момент это правильно.

— А потом? Что происходит потом?

Лора и Алан переглянулись. Джим никогда еще таким не был.

Наконец Алан заговорил:

— Ну, во всяком случае, сейчас не то что раньше, когда судьи отправляли людей на виселицу. Мы-то никого к смерти не приговариваем.

Это должно было послужить утешением. Но не подействовало.

— Нет. К смерти — нет.

— Пойдем погуляем с собаками? — предложила Лора. Легким, бодрым шагом они вдвоем направились через поля, по которым гуляли с самого детства.

— Если бы я могла помочь… — начала она неуверенно.

— Нет, Лора, я и так допустил непростительную слабость, выставил напоказ перед вами свою ипохондрию.

— Ты же мой младший брат, хотя и важный почтенный служитель церкви.

— Не важный и не почтенный. Я так и не получил постоянного прихода, да и желания у меня никогда не было. Не хочу брать на себя ответственность.

— И не надо. Никто тебя не обязывает.

— Бывают случаи, когда ты должен взять на себя ответственность.

Она знала, что больше он ничего не скажет, но лицо у него как будто повеселело, когда в гаснущем свете дня они возвращались домой.

После этого визита он понял, что, если не возьмет себя в руки и не перестанет потакать своим настроениям, его жертва лишится смысла. К чему пытаться избавить людей от одних огорчений, причиняя им в то же время другие? Им не дано знать, что их сын в нетрезвом состоянии сбил насмерть велосипедистку и даже не остановился. Блаженное неведение! Зачем отнимать у них душевный покой, заставляя тревожиться — ведь они думали, что он близок к нервному срыву.

В последующие месяцы он ожесточенно боролся с сомнениями и подавлял в себе ощущение предательства, сидя в обществе людей, которые всегда были и будут единственной его семьей.