ВЛладимир Авдеев - Протезист

…психологические натурщики.

«Придай совершенство тому, что хочешь уничтожить. Попробуем с тем, чтобы достигнуть нужной нам цели, преследовать противоположную цель и достигнуть ее. Попробуем для того, чтобы избежать какого-либо результата, поставить себе его в виде цели».

«Свобода лучше сохраняется, когда одни имеют больше свобод, и более равны». Джордж Оруэлл.

«Кто считает, что он должен что-либо предмету своей любви, тот религиозен или романтик».

«Всякое подчинение — религиозно».

«Можно любить то, что разрушаешь, можно продолжать прошлое, отрицая его, можно уважать своего учителя, опровергая его учение».

Я сдавлю до боли всю свою плоть и выдавлю из Неверующей крови сыворотку против…

…вселенского идолоблудия.

Меняются времена и нравы, вместе с ними меняются и критерии их оценки. Столетиями непререкаемым каноном высшего героизма считалось восхождение на костер за идею. Нынешний идеал не менее возвышен и романтичен, ибо теперь, как и прежде, нужно быть неистовым смельчаком, чтобы… удержаться и не взойти на этот костер, так как несть числа ни кострам, ни идеям. Плюньте в костер, плюньте в идею. Идите дальше и живите, в свое удовольствие, и несметная слава о вашем отважном поступке спеленает весь этот завистливый мир.

Идол жив до тех пор, пока вы служите ему, пока вы горите за него. Не замечайте его, отриньте его бесноватые домогания, и он перестанет терзать вашу душу.

Идол — это хребет совести, а единственное назначение совести — угрызаться.

Избавление себя и окружающих от страданий — высшая цель любого здравого рассудка.

Выхожу за двери «пансиона благонравных идей» и фокусирую на себе смыслообразующую паузу. Я подобен человеку, во славу науки позволившему заразить себя неизведанной хворью и радостно отчитывающемуся о первых ее симптомах перед шеренгой задумчивых эскулапов.

Вновь буду бороться с обысками, учиненными мне хрипящим воздухом при выходе из здания. А Эдуард Борисович, едва не порвав штанину о ручку впопыхах не закрытого ящика стола, почти побежит в здание министерства, чтобы доложить Григорию Владимировичу о выполнении необычного задания. А тот, в свою очередь, третий или четвертый раз за все время работы в министерстве барственным жестом разрешит ему курить у себя в кабинете в знак одобрения. И они будут размеренно судачить, гоняя под лепными сводами табачный дым, номера циркуляров и очередные таможенные меры против месопотамской внешней экономической политики. Атлетически сложенный заместитель министра будет живописно разбирать пальцами сквозь легкую пиджачную ткань мускулы на своем теле, старательно обозначая их и отделяя один от другого. А его референт с сокрушенно завистливым видом будет вбирать брюшко, мять несвежий носовой платок, болтать ногами и вообще выделывать всякие ненужные некрасивые движения. А я в это время буду слоняться между цветовыми, вычурностями рекламы и безбровыми и безгубыми лицами невеселых людей, замахиваясь на пегих флегматичных голубей подписанными экземплярами договора. Мы будем предаваться своим настроениям, каждый на свой манер, бесхитростно и самозабвенно жонглировать идеями и идейками, нахохливаться от выдуманной озабоченности и…

Совершенно неожиданно меня качнуло изнутри и, оступившись, я угодил каблуком прямо в нищенский головной убор, набитый до краев карманной мелочью. Отделавшись извинениями и медяками, уже пролившимися через край шляпы, я инстинктивно двинулся за…

…женщиной, что легкими чарами своего вторжения совершенно вывела меня из состояния полуфилософского отупения. Обходя по сложному тангенциальному маршруту подолы, дипломаты и натянутые в пустоту собачьи поводки, я устремился за стройной темно-русоволосой особой, ибо нечто совершенно необычное уловил в ее лице. Оно буквально взломало меня. Самым фантастическим образом ворвавшись за оформляемую витрину и едва не уронив все манекены, я обрел, в результате, нордическое спокойствие и отменное настроение. С крейсерской скоростью сократил расстояние, выскочил вперед из-за ее плеча и, приняв выражение лица директора центрального телевидения, вознамерившегося поведать народу о скоропостижной кончине сразу всего правительства, заявил окончательно приглянувшейся даме:

— Добрый день, сударыня. Не имел чести быть вам представленным через посредство третьего лица, посему разрешите вам представиться самостийно.