Владимир Авдеев - Протезист

Моя совесть

Частное владение

ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН

Все внутри человека должно принадлежать ему на правах пожизненной частной собственности: вера, воля, судьба, интеллект, совесть, надежда, творчество — все это органически вытекает из сущности человека, и ни одно из этих понятий не способно проникнуть в жизнь до его появления. Инородная совесть неизбежно ведет к бесполезной совестливости, а та рождает неспособность к самостоятельному осознанному действию. Внутренняя свобода от «вины», «греха», «долга» и иных догматов, которыми нас снабжают, даже не поинтересовавшись, идут ли они нам, — это первый шаг к созданию нового совершенного Человека, которого и задумал Бог в мгновения отдыха, душевной щедрости и чистоты помыслов. Верховному Творцу никогда не пришло бы в голову тратить время и силы на создание пассивного трусливого кролика. Бог творил героя, а герои не бывают ни отрицательными, ни положительными. Они либо есть, либо их нет. Бог творил Человека как помощника, но не как обузу.

Человек — это элементарное приспособление для достижения сверхчеловеческих целей.

У человека нет другого выхода кроме как быть и непременно быть победителем, ибо это заложено в его сущности. Быть не как все, а быть лучше всех — вот основной физиологический закон Человека.

«Идя по следам Христа, по следам Будды, по следам Кришны, вы не станете Христом, Буддой или Кришной. Вы должны найти свой собственный путь, свою собственную дорогу».

Итак, я, Фома Неверующий, 1 июня 1992 года окончательно разошелся со всеми официально зарегистрированными и запатентованными религиями, ибо перестал их считать для себя приемлемыми, и принялся конструировать свою собственную.

Наши гены вот уже почти два тысячелетия болеют христианскими блажениями и самоуничижающей говорильней. Хватит! Чувство самостоятельного действия и самостоятельной ответственности за него нужны нам сегодня. Необходимо стерилизовывать изобретателей воздушных замков и сладкоречивых милосердных лгунов, ибо их недуги наследственны.

Христос был мучеником, но ведь мученик — это не трезвый человек. Он одурманил свой мозг хмельными истинами страдания, и до сих пор христиане пропагандируют квинтэссенцию этой нетрезвости. Почему между мной и Богом должен стоять страдалец, не трезво думающий и чувствующий полубог? Не хочу! Мучеников и неудачников прочь, ибо их мораль инфекционна. Христиане проповедуют милосердие, но сущность этого милосердия заключается в том, чтобы не замечать потребности здоровых людей, акцентируя внимание на жизни больных. Современный гуманизм сводится к тому, чтобы уродовать здоровых людей и поддерживать жизнь в больных, обескровливая, таким образом, само понятие Человека.

Вся многовековая, так называемая христианская, культура окончательно опоганила смысл понятий «Человек» и «человечный».

В человечности мы ищем оправдание всем нашим слабостям.

«Что поделаешь, я всего лишь человек», — говорим мы, самоуничижительно разводя руками. Добавляем: «Он человечный, — и у нас перед глазами мгновенно рисуется образ кроткого, терпеливого человека, готового из уважения; часами слушать россказни о всех наших хворях и неудачах.

Мы так развращены многовековым засильем астенического искусства и христианской моралью, канонизирующей импотентов, уродов и эпилептиков, что всегда оправдываемся перед силой и совершенством Бога, животных и машин за то, что мы всего лишь люди.

Наша человечность не меч, и даже не щит, а всего лишь трусливая эпитимья.

Нам никогда не придет в голову втиснуть в слово «человечный» всю свою неуемную мощь, космическое величие, энергию, размах, необузданность, волю, творчество, смелость.

Из собственного определения мы создали бесподобное орудие ущербных извинений. Поэтому при словах «человечный», «гуманный», «милосердный» у меня начинаются рвотные спазмы. Я ни перед кем не собираюсь извиняться за то, что я Человек: ни перед людьми, ни перед Богом. Я есть Человек и все! Своим могуществом я любуюсь, как совершенным оружием, а собственными слабостями упиваюсь, точно неповторимыми произведениями искусства.

Христос принял грехи за всех людей, и за меня в том числе, но я не просил его об этом. Мне претит иметь своим Богом экзальтированного, социально недетерминированного пророка, оказавшегося гибридом Человека и Бога. Мне не нужно в душе ничего половинчатого. Кроме того, я не нуждаюсь в безработных посредниках между мной и небом.