Александр Житинский - Барышня-крестьянка

– Тогда вели сплести! К утру чтобы были!.. – Лиза топнула необутой ножкой по земле, вновь вскрикнула от боли и схватилась за ногу.

Настя отломила веточку с куста, присела подле барышни и смерила веточкой ступню. Лишнее отломила.

…Весело помахивая веточкой-меркой, Настя бежала по тропинке вдоль берега. Река сверкала сквозь осоку, искрилась на перекатах. Змейкой струилась навстречу тропинка. Солнце мельтешило в листве. Настя жмурилась на бегу и чему-то улыбалась. На скрипучем мостке задержалась, глянула вниз. В прозрачной воде лениво шевелили хвостами голавли.

– Ужо я вас… – пообещала им Настя и сбежала с мостка, всполошив на мелководье белоснежных гусей. Они грозно зашипели вслед, но Настя уже скрылась за прибрежными кустами…

На лугу мирно паслись швейцарские коровы, позванивая своими колокольцами. Пастух Трофим, русый и кудрявый молодец, лежал навзничь в траве, запрокинув руки за голову, жевал травинку и смотрел в небо. Там захлебывался песней жаворонок.

– Трофи-и-им!.. – послышался крик Насти.

Пастух приподнялся на локте – вставать было лень – и с улыбкой поджидал девушку.

– Трофимушка!.. – Настя подбежала, запыхавшись, и села рядом. – Вот… – она протянула веточку и перевела дыхание, – надобно сплести пару лаптей по этой мерке.

– Изволь, – отвечал пастух, по-прежнему улыбаясь, – сплету тебе так, что любо-дорого… – Он разглядел веточку. – Кому ж это понадобились детские лапоточки?..

– Не твое дело, – отвечала Настя. – Не замешкай только работою, принеси к завтрашнему утру. Страсть как надо!..

– Дорого обойдется… – Трофим лукаво прищурил глаз.

– Откуплюсь, не то… – Настя тоже улыбалась, смотрела ему в глаза и не спешила вставать.

– За скорую работу вперед платят… – протянул Трофим – и вдруг обхватил Настю, повалил в траву и принялся целовать.

Лиза тоже проснулась, соскочила с кровати и подбежала к окну.

Весь дом еще спал.

За воротами заспанная Настя ожидала пастуха.

Все ближе и ближе играл рожок, и вот уже деревенское стадо потянулось мимо барского дома. Трофим, перестав играть, подошел к Насте, отдал ей маленькие пестрые лапти и получил полтину в награждение. Этого ему показалось мало, он потянулся обнять Настю, но та отмахнулась, с досадою указав на барские покои.

Пастух снова заиграл и пошел восвояси. Стадо, пыля, потянулось к реке.

…Лиза любовалась собой, и так и сяк вертясь перед зеркалом, кокетливо держа косынку за углы, притопывая лапотками.

– Спасибо, милая Настя! – вполголоса говорила она, боясь потревожить свою соседку, мисс Жаксон. – Какая же ты славная! И что бы я без тебя!?.. Ну, с Богом?..

– Вы, барышня, в таком виде осрамитесь, – изрекла Настя.

– А что? – удивилась Лиза. – Чем не селянка?

– А волосы? – показала Настя. – Нешто так девки носят?

– И то! – спохватилась Лиза. – Заплетай скорей!..

Настя принялась заплетать ей косу, а Лиза в это время давала ей наставления:

– Если мисс Жаксон спросит, где я, скажи, что барышня, мол, решила с этого дни выполнять английское правило, встала пораньше и пошла гулять…

– А какое правило? Если спросит…

– «Early to bed and early to rise

Makes the man healthy, wealthy and wise»!

– Ну, барышня, такое мне и не повторить!..

– Скажи по-нашему: «Кто рано встает, тому Бог подает».

– Так-то лучше…

– Сама же ожидай меня… Ну, хоть на конюшне. Платье не забудь!..

Коса была заплетена, легла на грудь.

– Хороша девка! – одобрила Настя. – Кузовок не забудьте, вы ж по грибы идете…

Они беззвучно рассмеялись, прижимая пальцы к губам.

– В тугиловской роще не забирайте влево, – наставляла Настя, когда они тихонечко спускались по лестнице, – а то как раз угодите в Бесовское болото…

– Отчего-то оно бесовское?

– По-разному говорят… А вот как мне бабушка рассказывала. Еще до француза это было… Одна пастушка стерегла свиней недалече от этого болота. И сделалась беременною. И никак не могла объяснить, почему это случилось, только все повторяла про болотного беса…

– Ой, страхи какие!..

Заря сияла на востоке, и золотые ряды облаков ожидали солнца.

Лиза, казалось, не шла, а летела.

Ее ножки в пестреньких лапотках, мелькая, приминали седую от росы траву. Лиза озиралась на ходу, боясь какой-нибудь знакомой встречи, но при том веселилась по-младенчески и даже напевала под нос:

Только приблизившись к березовой роще, стоящей на рубеже отцовского владения, Лиза пошла тише. В сумрак рощи она вошла уже совсем тихо, как в храм.