Сергей Головачев - Лысая гора

Иван Грозный, вне себя от злобы и унижения, ни слова больше не говоря, выскочил за дверь.

— Так его! Уже задолбал тут всех, — пожаловался на Грозного его сосед, интеллигентный мужчина в старомодных очках. — Какой вы молодец! — заискивающе поглядел он на о. Егория. — Такой большой и сильный. Хорошо, что есть люди, которые могут поставить выскочку на место. Вы, судя по разговору, прокурор? — Нет, я священник.

— Вы знаете, батюшка, я тоже когда-то мечтал стать священником. Чтобы наставлять людей на путь истинный. Как я завидую вам и вашему благородному труду.

— Не надо завидовать мне, — улыбнулся ему инквизитор, — я ведь состою в священной инквизиции, и работа моя зачастую бывает не такой уж и благородной.

Тем временем, во втором ряду вспыхнула ссора.

— Дай поиграть! — требовал лысый дядька в майке и в трениках у молодого парня в шортах и в футболке с надписью «play games, watch TV and think of nothing», который держал в руках планшет.

— Не дам, — отмахивался от него усиленно жующий при этом жвачку парень.

— Дай, я сказал! — замахнулся дядька в гневе на него.

— Не гневись , — вовремя отвёл о. Егорий дядькину руку, а парню посоветовал, — а ты не будь жадиной и дай ему поиграть. — Не дам, это мой планшет.

— Он целый день только и делает, гад, — пожаловался дядька на парня, — что играет в свои игры.

— Не играй в свои игры, — пожурил его инквизитор.

— А что ж мне тогда делать? — возмутился парень.

— Думай! — просто ответил инквизитор.

— Пойду я тогда в фойе — телевизор посмотрю, — решил лысый дядька, — там как раз новости начинаются.

Смотреть новости — это грех, — покачал головой инквизитор. — Все беды в мире — от новостей. Всё зло исходит от телеведущих. Своими языками они обманывают вас. На их губах — яд, а рты их полны желчи.

В это время раскрылись двери, и в них влетел Иван Грозный. За ним прошествовал медбрат со шприцом и с ампулой в руках и внушительным голосом приказал о. Егорию лечь в постель и задрать пижаму для профилактической инъекции.

Священный инквизитор с лёгкостью согласился на инъекцию, но в последний момент, когда медбрат уже разламывал ампулу надвое, он неожиданно схватил шприц с тумбочки и со всей силы полностью всадил иглу ему в ягодицу, произнеся сакраментальную фразу «врачу, исцелися сам».

Воспользовавшись замешательством, о. Егорий выскочил из палаты, позвал на помощь орущему медбрату двоих санитаров, дежуривших на посту, и, смешавшись с посетителями, покинул пределы больницы незамеченным.

На следующее утро, накинув поверх больничной пижамы длиннополый чёрный плащ и захватив с собой походный чёрный саквояж, поп-расстрига отправился прямиком на Лысую.

— Где же твой барыга? — спросил О'Димон, откровенно заскучав.

Димон-А неуверенно ответил:

— Мы договорились на двенадцать.

— А сейчас сколько?

Димон-А глянул на часы.

— Без пяти.

Внимание О'Димона привлёк странный рисунок на подпорной стене — намалёванный белой краской полукруг с лучами, изображавший по всей видимости восходящее или заходящее солнце. Внутри полукруга был нарисован глаз с вертикальным зраком, ниже написана римская цифра VII, а ещё ниже — «Приди и Узри».

— Ни черта себе, — опешил он.

— Чем-то похоже на Всевидящий глаз, — предположил Димон-А.

— Я бы не сказал, — покачал головой О'Димон. — Во-первых, где ты тут видишь треугольник? А во-вторых, зрачок. Это не глаз человека.

А чей глаз?

— Походу змеи или кошки. Короче, какого-то зверя.

— А причём тут зверь?

— А чёрт его знает? — пожал плечами Димон-А и усмехнулся, — наверно, для того, чтобы ты знал: он здесь, и он наблюдает за тобой.

— «Приди и Узри», — вслух прочитал надпись на стене О'Димон. — И куда ж нам смотреть? На солнце, что ли? Или на луну?

— Какая разница куда? Тут главное, смотреть в оба.

Упёршись подбородком в ладонь, О'Димонзадумался.

— Что же тогда означает семёрка?

— Ну, принимая во внимание то, куда мы с тобой идём… походу, это семь смертных грехов.

— Это какие же?

Димон-А неуверенно стал перечислять:

— Гордыня, м-м-м, жадность, зависть, гнев… э-э-э…, похоть, уныние и… чревоугодие.

Перечисление смертных грехов привело О'Димона в явный восторг:

— Ну, тогда тебя бесы точно туда заберут, — радостно заверил он приятеля.

— За что ещё? — не понял тот.

— За то, что жрёшь много. За твоё чревоугодие .

— А-а, это точно, — с довольным видом погладил свой пивной живот Димон-А. — Но особо не радуйся по этому поводу. Поскольку ты тоже там окажешься.