Пол Бейти - Продажная тварь

Хомини плюхнулся на сиденье, сцепив руки за головой, выглянув в окно и свое прошлое. Чтобы заполнить паузу, я включил трансляцию матча с «Доджерс» [85] «Лос-Анджелес Доджерс» — профессиональный бейсбольный клуб, выступающий в Западном дивизионе Национальной лиги Главной лиги бейсбола. . Хомини тосковал по старым добрым временам, по Саншайн Сэмми, а я — по Вину Скалли [86] Вин Скалли — спортивный комментатор. , сладкозвучному голосу объективности прямого репортажа. В моем пуританском понимании бейсбола старые добрые времена — это все, что было до появления десятых игроков, стероидов, игр между лигами, говнюков на дальней части поля, до лихо заломленных назад бейсболок, слетающих с голов после каждой неудачной попытки игрока поймать «каттер» или «свечу», теряющихся под солнцем национального досуга. Те времена — это я и мой отец, жующие «доджер-доги», запивая их газировкой; мы, два черных ученых лоботряса, что сидят и томятся на июньской жаре вместе с мотыльками, кроя на чем свет нашу команду, занявшую пятое место, и мечтая о временах, когда играли Рон Сей, Стив Гарви, Сэнди Коуфакс, Дасти и Томми Ласорда. Хомини грустит по временам, когда он олицетворял собой американский примитивизм. Ведь это означало, что он жив: даже карнавальному негру в баке-ловушке хочется внимания. И эта страна — латентный старшеклассник-гомосексуалист, мулатка, косящая под белую, неандерталец, без конца выщипывающий сросшиеся брови, — нуждается в таких, как Хомини. Чтобы было в кого швырнуть бейсбольным мячом, кого обозвать пидором, на ком оттоптаться, куда вторгнуться, где ввести эмбарго. Этой стране всегда нужно что-то вроде бейсбола, чтобы вертеться у зеркала вместо того, чтобы заглянуть в него и вспомнить, где зарыты тела. В тот вечер «Доджерс» продули третий раз подряд. Хомини выпрямился и протер окошко на запотевшем ветровом стекле.

— Еще не приехали?

Мы находились возле съезда к Эль-Сегундо и Розенкранц-авеню, и тут меня осенило: раньше здесь висел указатель «СЛЕДУЮЩИЙ ПОВОРОТ — ДИККЕНС». Хомини скучал по своим прошлым денькам, а я вспоминал, как мы возвращались домой с ярмарки в Помоне и отец толкнул меня локтем, чтобы я просыпался. По радио повторяли матч «Доджерс», я сонно протирал глаза и, увидев щит: «СЛЕДУЮЩИЙ ПОВОРОТ — ДИККЕНС», понимал, что уже дома. Черт, я скучал по этому указателю. Да и что есть в самом деле города, как не их указатели и условные границы?

Нужны не такие уж большие деньги, чтобы соорудить этот бело-зеленый щит: лист алюминия размером с двуспальную кровать, два металлических шеста по 180 сантиметров, несколько конусов дорожного ограждения, пару прожекторов, два светоотражающих оранжевых жилета, два баллончика краски, пару касок. Ну и плюс одна бессонная ночь. Из скаченных «Нормативов по техническим средствам регулирования движения» я получил все спецификации, начиная от нужного оттенка зеленой краски (Pantone 342) и заканчивая размерами щита (152 на 92 сантиметра), высотой букв (20 сантиметров) и шрифтом (Highway Gothic). Всю ночь я кроил, вырезал, рисовал, потом нанес по трафарету смываемой краской на дверцу машины «СТРОИТЕЛЬНЫЕ РАБОТЫ САНШАЙН СЭММИ» — и вот мы с Хомини уже едем в сторону шоссе. Выкопать две ямки, залить цементом и подождать, пока он схватится, чтобы на нужном месте вырос указатель, — это ж практически как посадить дерево. Я врубил прожекторы и приступил к работе: выкорчевал плющ, вырыл ямки и всадил в землю указатель, пока Хомини на переднем сиденье дрых под звуки джаза на волне KLON.

Над эстакадой Эль-Сегундо-авеню взошло солнце, и дорога ожила. Зашуршали по асфальту шины, зарокотали в небе вертолеты дорожной инспекции, зашипели переключатели скоростей тяжелых грузовиков, а мы с Хомини сидели на обочине, любуясь содеянным. Наш указатель был один в один с настоящим «техническим средством регулирования движения», и его было не отличить от остальных. Всего четыре часа работы — а я чувствовал себя как Микеланджело, любующийся своей Сикстинской капеллой после четырех лет напряженного труда, или как Бэнкси, шесть дней ищущий в интернете идею, чтобы ее украсть, и три минуты — чтобы пройти и воплотить эту идею актом уличного вандализма.

— Масса , все-таки указатели — сильная вещь. Я даже почти верю, что там, за туманом, все же существует наш Диккенс.

— Хомини, а что тебе больше нравится: получать хлыстом или смотреть на эту надпись?

Тут Хомини призадумался, а потом сказал: