Эмиль Брагинский - Тихие омуты

– Джекки, мне это не нравится, что ты делаешь?

Полина Сергеевна вышла из лифта и бесшумно отворила дверь.

Увлеченный воспоминаниями, Антон Михайлович не почувствовал прихода жены. Она неслышно появилась в гостиной и тоже стала смотреть на телеэкран.

А там ее муж и Джекки в праздничной крушинской толпе разговаривали друг с другом, не замечая никого вокруг.

Полина Сергеевна была не в силах оторваться от экрана.

– Знаешь, Женя, – говорил Каштанов, – человек может пройти мимо всего. Может упустить удачу, деньги, успех. Но он не имеет права пройти мимо любви. Это преступление против самого себя!..

– И против меня! – закончила его монолог Джекки.

– Это как понять, Каштан? – ледяным голосом спросила Полина Сергеевна. – Ты вернулся или опять заскочил на минутку – поглядеть видео?

Антон Михайлович вздрогнул, судорожно выключил видеомагнитофон и голосом побитой собаки сказал:

– Я вернулся.

– Сам приполз или тебя выгнали?

– И то, и другое.

– Будешь просить прощения?

– Прости меня, Полюшко-Поле! Ремонт ты сделала сногсшибательный!

Полина Сергеевна приняла решение.

– Значит так, не знаю, прощу ли я тебя когда-либо. Может, и прощу, через месяц или полгода. – Тут она вынула кассету из видеомагнитофона, направилась к двери и вышла на лестничную клетку. Каштанов понуро поплелся за ней.

– Я женщина добрая, ты знаешь!

– Добрая, конечно, добрая!

– Пойми, я лучше знаю, что тебе надо! Так вот, – и это категорически, – чтоб этой дамочки духу не было! Никаких встреч, никаких звонков! Понял, Дон Жуан почтенного возраста?

– Я понял. Полина Сергеевна выкинула лирическую кассету в мусоропровод и с треском захлопнула крышку...

На следующее утро муж и жена мирно завтракали на уютной кухне. Каштанов зачерпнул ложкой овсяную кашу и поморщился:

– А можно, я поджарю яичницу и сделаю себе бутерброд с копченой колбасой?

Ответ он получил жесткий:

– Этого тебе нельзя было раньше, а теперь и подавно!

И Каштанов принялся расхлебывать кашу во всех смыслах этого выражения...

Прошло около трех месяцев. Шел крупный снег. Каштанов и Полина Сергеевна ехали в автомобиле по новогодней Москве. Антон Михайлович сидел за рулем, жена – рядом, на пассажирском сиденье, в элегантной шубе.

Машина Каштановых, уже знакомая нам «Фелиция», въехала в автомобильную пробку. Супруги видели зады стоящих впереди машин с горящими красными стоп-сигналами. Встречный поток также стоял, вернее, еле полз, и вдруг на встречной полосе рядом с каштановским автомобилем остановились белые ржавые «Жигули».

Так получилось, что обе машины встали рядом, одно шоферское окно напротив другого. За рулем «Жигулей» сидела Джекки в куртке-дубленке. Сначала журналистка не заметила доктора. Каштанов тоже не сразу увидел Джекки. Потом он повернул голову и понял, что она совсем рядом, буквально в полуметре от него. Антон Михайлович побледнел. Очевидно, почувствовав на себе чей-то взгляд, повернулась и Джекки. То, что Каштанов оказался так близко и так неожиданно, повергло ее в смятение. Между ними было только два автомобильных стекла да падающий снег.

Каштанов, не отрываясь, смотрел на Джекки. Та тоже не сводила с него глаз. Полина Сергеевна ничего не уловила – в ожидании, пока рассосется пробка, она звонила подруге по мобильному телефону. Антон Михайлович не мог заставить себя отвести от Джекки взгляд. В глазах Джекки заблестели слезы. В этот момент машины, стоящие перед автомобилями наших героев, поехали. Но ржавый «жигуленок» и нарядная «Фелиция» стояли как вкопанные. Джекки не видела, как машины, загораживающие ей путь, уехали, освободив пространство. Каштанов тоже не обратил внимания на то, как перед ним очистилась от машин улица. Антон Михайлович вовсю пялился на Джекки, а та неотрывно смотрела на доктора. Их машины не двигались с места. Сзади стоящие водители подняли адский шум, пытаясь ревом гудков заставить двух растяп тронуться с места. Но те не слышали какофонии. Полина Сергеевна что-то говорила мужу, трогая его за рукав, но из-за галдежа автомобильных сигналов ничего не было слышно.

Джекки казалось, что у нее внутри сейчас что-то оборвется, рухнет. И тогда она решила прекратить пытку. Достала сигарету – курить она начала осенью, – щелкнула зажигалкой, включила скорость, и машина тронулась с места. Каштанов проводил ее взглядом. Сзади сигналили, мелькали фарами, и Каштанов тоже двинулся вперед. Он бросил взгляд на Полину Сергеевну – та ничего не заметила. Она разглядывала роскошное колье – подарок мужа к Новому году. Благодарная улыбка осветила ее крупное, красивое лицо. И тут Каштанов затормозил. Он помедлил еще чуть-чуть, а потом вышел из автомобиля и побежал назад. Он бежал в потоке машин, которые медленно двигались по направлению к Охотному ряду. Антон Михайлович подпрыгивал, стараясь взглядом отыскать ржавый «жигуленок». Наконец он увидел его, добавил скорости и настиг беглеца, вернее, беглянку. Зареванная Джекки тащилась в автомобильной пробке. И тут перед ней возник запыхавшийся Каштанов. Она продолжала ехать, делая вид, что не замечает его. Антон Михайлович подергал дверцы – они были на запоре. Доктор обежал машину и попробовал проникнуть внутрь с пассажирской стороны. Там тоже было заперто. Тогда он встал перед носом жигуленка и попытался, упираясь ногами в мостовую, остановить его. На несколько секунд это ему удалось. Но Джекки подбавила газу, Антон Михайлович вынужден был уступить. Тогда он вскарабкался на капот и приблизил свое лицо к стеклу, за которым увидел плачущую Джекки. Так они и ехали, ползли в потоке: Каштанов на капоте, Джекки за рулем. Их лица разделяло тонкое ветровое стекло, по которому гулял «дворник», счищая снег. И тут Джекки и ее сердце – оба – не выдержали. Она улыбнулась сквозь слезы Антону Михайловичу и положила свою руку на стекло, как бы пытаясь погладить доктора. А тот, в свою очередь, пытался изловчиться и поцеловать руку любимой, несмотря на то, что «дворник» ему очень мешал.