Эмиль Брагинский - Служебный роман

– Новосельцев, держитесь. Старуха сильно вами интересуется. Личное дело затребовала!

– Меня выгоняют с работы! – тоскливо сообщил Новосельцев.

– Вас? За что?

– За хулиганство!

Верочка растерялась и не нашла слов.

– Спросите, – в голосе Новосельцева прозвучала надежда, – может, она меня не примет?

Верочка проследовала в кабинет начальства.

– Тут пришел Новосельцев!

Калугина вздрогнула:

– Я его не вызывала!

Верочка поняла ее с полуслова:

– Я ему скажу, что вы заняты.

– Нет, это неудобно, – вздохнула Людмила Прокофьевна. – Пусть войдет!

Верочка вернулась в приемную, обратилась к Новосельцеву:

– Входите.

– Как она? – опасливо спросил Анатолий Ефремович.

Верочка скорчила сочувственную гримасу.

– Доброе утро, Людмила Прокофьевна! – запинаясь от волнения, пролепетал Новосельцев в дверях. – Извините... вчера... меня муха укусила!..

– Садитесь, Анатолий Ефремович! – официально предложила Калугина.

– Спасибо, – но сесть Новосельцев не решился.

– Вчера вы заявили, что во мне нет ничего человечес кого.

– Мало ли что я нес? – с готовностью оплевал себя Новосельцев. – На меня не надо обращать внимания.

– Нет, надо, – жестко сказала Людмила Прокофьевна. – Потому что вы являетесь выразителем мнения определенных слоев нашего коллектива.

– Неужели? – искренне поразился Новосельцев.

– Вчера вы меня публично оклеветали! Все, что вы говорили, – ложь! Я с вами не согласна!

– Я тоже с собой не согласен! – отмежевался от самого себя Анатолий Ефремович.

– Вы утверждали, что я черствая, – продолжала Калугина.

– Вы мягкая! – поспешно возразил Новосельцев.

– Бездушная...

– Вы сердечная! – мгновенно соврал он.

– Бесчеловечная... – вспомнила начальница.

– Вы душевная! – оправдывался подчиненный.

– Сухая...

– Вы мокрая... – Новосельцев в ужасе осекся.

– Перестаньте надо мной издеваться! – в бешенстве заорала Калугина.

– Наоборот, я перед вами преклоняюсь. Я не хотел сказать «мокрая», это у меня случайно получилось, я хотел сказать «добрая»! – затюканный Новосельцев не знал, как выпутаться из этой злосчастной ситуации.

– За что вы меня ненавидите? Что я вам такого сделала? – простонала Людмила Прокофьевна.

– С чего вы взяли? – принялся утешать ее Новосельцев. – Все вас так любят, все души в вас не чают, гордятся вами. А если вы кого вызываете, то к вам в кабинет идут, как на праздник.

Утешения Новосельцева произвели обратный эффект. Калугина залилась слезами.

– Людмила Прокофьевна... – растерялся Новосельцев. – Перестаньте, ну, пожалуйста... вам плакать не положено!

Калугина заревела еще сильнее. Новосельцев схватил графин, налил в стакан воду, но, прежде чем дать Калугиной, спохватился и нажал кнопку селектора.

– Верочка, в графине вода кипяченая?

– Кипяченая! – послышался удивленный голос секретарши.

Тогда Новосельцев протянул Калугиной стакан с водой, но она отодвинула его руку.

– Успокойтесь, Людмила Прокофьевна... пожалуйста... я просто не знаю, что мне с вами делать.

Калугина продолжала рыдать.

В кабинет вошел Самохвалов. Прежде чем он успел оценить ситуацию, Новосельцев бросился к нему навстречу и вытолкнул за дверь:

– Юра... прости... сюда нельзя! – И Новосельцев изнутри кабинета запер дверь на ключ.

– Что там происходит? – недоуменно спросил Самохвалов у Верочки.

– Она его увольняет за хулиганство!

Самохвалов нажал кнопку селектора:

– Людмила Прокофьевна, мне нужно с вами поговорить!

– Она занята, у нее совещание! – ответил в селектор Новосельцев и, выдернув шнур, отсоединил аппарат.

– Боюсь, он опять распоясался! – с беспокойством сказал Самохвалов и вернулся к себе в кабинет.

– Перестаньте, наконец, реветь! – закричал на директоршу Новосельцев и вдруг добавил: – А впрочем, плачьте! Это хорошо, что вы еще можете плакать! Плачьте, плачьте, Людмила Прокофьевна! Может быть, вам это полезно!..

Зазвонил телефон. Новосельцев снял трубку:

– Алло!.. Кто спрашивает? Она занята!.. Министр? А ей сейчас не до министра! – И Новосельцев в запале повесил трубку.

– А если он меня вызывает? – сквозь слезы сказала Калугина. – Как же я к нему поеду? У меня теперь весь день глаза будут красные!

– Они будут красными, если вытирать, а если подождать, чтобы высохло, то никто не заметит, – проявил недюжинные познания Новосельцев.

– Я так давно не плакала, – всхлипнула Калугина. – Иногда мне, конечно, хочется поплакать, но что же я дома буду реветь в одиночку? – вытирая слезы, Людмила Прокофьевна неожиданно улыбнулась. – Это как алкоголик, который пьет в одиночку...