Доминик Менар - Небо лошадей

Если бы я знала тогда, что нам осталось так мало времени, исчезла бы я из дома, оставив им двоим записку на кухонном столе со словами «Я вернусь», и провела бы с тобой каждый драгоценный час каждого драгоценного дня, постаралась бы изо всех сил изменить ход судьбы? Сбежала бы с тобой, как в сказках, когда влюбленные бегут что есть мочи от королевских солдат или злой колдуньи, боясь даже сделать остановку, преследуемые холодным дыханием смерти?

Единственное, что я сделала тогда, — наполнила чемодан и спустилась вниз, держа его в руке, и в этом не было ничего странного — так я пыталась утвердить твое появление в нашей жизни. На следующий день, прежде чем пойти к тебе, я решила порыться в шкафу Адема. Он бережно хранил всю свою одежду, даже ту, которую носил совсем молодым и щуплым и давно уже не надевал. Это был единственный знак его бедного детства в другой стране — эта неспособность расстаться с вещами, о которых когда-то он мог только мечтать. Я вынула брюки и черный шерстяной пиджак, долго выбирая между яркими рубашками, которые он любил; их я положила на постель одну поверх другой, чтобы выбрать самую маленькую — фиолетовую в очень тонкую бледно-зеленую полоску. В картонной коробке в глубине шкафа я нашла пару ботинок на тоненькой подошве, уже порванных во многих местах и набитых бумагой. Я взяла маленький чемодан Адема из искусственной кожи, положила туда костюм, рубашку и ботинки. Еще добавила туда маленький набор для шитья, мыло, расческу и ножницы. Потом закрыла за собой дверь и спустилась по лестнице, неся чемодан в руке, словно уезжала в путешествие, но на самом деле мой путь был близок, и по плану как старого, так и нового города мне нужно было пересечь всего несколько полей или улиц.

Ты обещал ждать меня на берегу пруда. Еще ты предупредил, чтобы я была осторожна и не направлялась сразу в лес. «Возможно, за тобой попытаются следить», — добавил ты, понижая голос, и я не знала, была ли оправданна твоя подозрительность.

Но все-таки я послушалась. Сначала я гуляла по аллеям, то и дело ударяя себя чемоданом по ноге, но это выглядело так неестественно, что я решила сесть на скамейку, как будто пережидая интервал между двумя поездами и нежась на солнце, — хотя с какого вокзала я могла прийти сюда? Я поставила чемодан под скамейку, сняла туфли, опустила ноги в траву и закрыла глаза. Воздух был теплым, парк почти безлюдным, и я долго сидела вот так в покое и тепле, пока кто-то не сел рядом со мной. Открыв глаза, я увидела, что это была молодая женщина, может быть, чуть старше меня, со светло-рыжими волосами — почти такими же, как у моей матери, пронеслось у меня в голове, — у нее были серые глаза и веснушки на переносице. Она улыбалась мне. Я улыбнулась в ответ, она была милой, приветливо смотрела на меня, почему я должна была опасаться ее? Потом я прикрыла глаза, но чувствовала, что она продолжает рассматривать меня. Прошла минута, потом она непринужденно спросила:

— Вы собираетесь в путешествие?

На этот раз я не повернулась, я не осмелилась больше посмотреть на нее — мой взгляд был прикован к чемодану, зажатому между колен. Она наверняка присела рядом со мной, потому что ей было скучно, подумала я, именно по этой причине она задала мне этот вопрос — был полдень, и она, как многие гуляющие, решила провести предобеденное время в парке, пока стояла хорошая погода. Вскоре она мягко повторила свой вопрос, и я почувствовала, как холодеют руки.

— Нет, — пробормотала я, потом слишком громко сказала да и, охваченная паникой, бросилась прочь. Подхватив чемодан, я торопливо удалилась, но забыла свои туфли в траве. Когда я вернулась, она продолжала улыбаться, теперь слегка удивленно, а в ее руках я заметила листок бумаги, и мне показалось, что она хотела мне что-то сказать и, если бы поймала мой взгляд, заговорила бы, но я не оставила ей времени.

Мне удалось уйти в лес не сразу. Сначала я направилась к воротам и уже вне пределов досягаемости ее взгляда я вернулась обратно, сделав большой крюк, чтобы не возвращаться на ту аллею. Я много раз оглядывалась, но больше не видела ее и успокаивала себя тем, что она, должно быть, приняла меня за сумасшедшую, как за сумасшедшую принимали женщину, беседовавшую с воробьями.

Ты ждал меня, сидя на берегу пруда, опустив ноги в воду, как в первый раз. Как только я заметила тебя, то сразу поняла, что даже самая маленькая одежда Адема будет велика тебе, таким худым ты был, это была болезненная жалкая худоба несформировавшегося подростка, я не замечала этого, пока не сравнила с одним из его костюмов. Но это не страшно, сказала я себе, я успею подогнать его под твой размер, я немного умела шить, когда-то я помогала матери и, наверное, не все еще забыла.