Анна Ахматова: Листки из дневника. Проза. Письма

Любовь как «творческий метод проникновения в человека» (по определению Н. В. Недоброво) всегда была для Ахматовой мерою всех вещей и, следовательно, «последней свободой».

Рассмотрим времена Ахматовой в их зеркальных соотношениях. В 60-е годы, работая над книгой автобиографической прозы «Мои полвека», Ахматова так оценила время своих «начал» в очерке «1910-е годы»: «Кто-то недавно сказал при мне: «10-е годы – самое бесцветное время». Так, вероятно, надо теперь говорить, но я все же ответила: «Кроме всего прочего, это время Стравинского и Блока, Анны Павловой и Скрябина, Ростовцева и Шаляпина, Мейерхольда и Дягилева». Она не назвала в этом перечне имен своего, но с полным основанием можно добавить: «и время Анны Ахматовой». За эти первые десять лет ею было выпущено пять поэтических книг, читательский успех которых позволил даже марксистскому критику Н. Осинскому на страницах «Правды» назвать в 1922 году Анну Ахматову «лучшим русским поэтом после смерти Александра Блока» [4] Осинский Н. Побеги травы. (Заметки читателя) // Правда. 1922. 4 июля. . В течение всего этого десятилетия Ахматова окружена несметной толпой почитателей и поклонников: ей посвящают стихи Блок и Мандельштам, Сологуб и Кузмин, ее портреты пишут Модильяни и Альтман, Петров-Водкин и Анненков. Музыку к ее стихам сочиняют Сергей Прокофьев и Артур Лурье. Она совершает две поездки за границу, и впечатление от итальянской живописи остается в ее творческой памяти на всю жизнь. Она становится козырной дамой акмеизма – специфически русской поэтической школы, вернувшейся на стезю пушкинской ясности, точности и сообразности смысла и слога в стихах.

Последнее десятилетие ахматовской поэтической биографии так же зеркально по отношению к первому, как осень зеркальна по отношению к весне. Ее «плодоносная осень» пришлась на то время, которое принято называть «хрущевской оттепелью». Это время Эренбурга и Солженицына, Шостаковича и Юдиной, Пастернака и Ахматовой. Она снова становится культовой фигурой, знаковым символом эпохи. За эти десять лет, обремененных тяжелыми болезнями, размолвками и разлукой с единственным сыном (что было, несомненно, ее главной бедой и горем), Анна Андреевна приобретает не громкие звания и награды, а прочную и все растущую любовь читателей. Об этом говорят тысячи благодарных читательских писем в архиве поэта. Она возвращается из «догутенберговской» эпохи: одна за другой выходят книги ее стихов и переводов; за рубежом печатаются на разных языках «Поэма без героя» и «Реквием», гуляющие по России во множестве списков. Анна Ахматова снова, как и в годы молодости, окружена толпами почитателей и поклонниц, и «волшебный круг» их все ширится, включая и многочисленных иностранных посетителей. (Фрост, Стейнбек, Белль, Мигель Отеро де Сильва). Имя Ахматовой появляется в списке кандидатов на Нобелевскую премию, однако вместо «Нобелевки» она получает менее престижную, но почетную премию «Этна-Таормина». Как бы повторяя путешествия молодости, она вновь проезжает на поезде сквозь всю Италию, останавливается на несколько дней в Париже и, наконец, получает в Оксфорде мантию почетного доктора литературы. Эти поездки были для нее окрашены радостью международной славы и горечью встреч с героями ее судьбы и – поэзии. (Борис Анреп, граф В. П. Зубов, Саломея Андроникова, сэр Исайя Берлин). Об этих днях и об этих встречах лучше не сказать, чем написала она сама в стихах, обращенных к Борису Пастернаку:

Ахматова, как и всякий православный человек, думала о смерти все время, но, похоже, эта мысль только подстегивала ее творческую энергию. Ее рабочие тетради, ставшие достоянием читателей сравнительно недавно [5] Записные книжки Анны Ахматовой (1958–1966). Москва-Torino. 1996. Giulio Einaudi editore. 849 с. показывают, как росли ее замыслы, как мужала и набирала силу ее проза, составившая бы единственную в своем роде книгу, проживи Ахматова еще несколько лет. Но все было отмерено свыше: 5 марта 1966 года сбылось ее старинное предсказание, сделанное на пороге весны 1911-го:

В 1922 году Анна Ахматова окончательно утвердилась в своем решении навсегда остаться в Советской России. Знала ли она о том, что ожидает ее? Если судить по стихотворению «Кое-как удалось разлучиться», посвященному уезжавшему за границу Артуру Лурье, то догадывалась: