Кирилл Сафонов - День счастья – сегодня!

Но именно тогда я все и увидел. Я лежал на больничной койке, а родители шептались с врачом. У мамы постоянно текли слезы, и она как-то так оглядывалась на меня все время, что мне даже стало немного не по себе, хотя в тот момент мне и так уже было сильно не по себе. Отец же, напротив, застыл в одной позе и все внимательно слушал. А когда врач ушел, они оба повернулись и посмотрели на меня, а затем отец очень нежно и осторожно обнял мать, прижал к себе и поцеловал в щеку, а она прижалась к нему, и я увидел, что она больше не плачет. И это было прекрасно, они так здорово смотрелись в тот момент.

Не знаю, может, это все чушь, но тогда мне показалось, что теперь я знаю, что такое любить и быть любимым.

А теперь роль матери вычеркнули из сценария. Да, на следующей странице о ней просто забыли. И как отец доиграет спектакль до конца, я не представлял. Все события, все диалоги его роли были сосредоточены на образе матери… А теперь ее не стало, ее просто выбросили. И даже не объяснили, как и зачем это сделали. Маме не досталась даже некогда моя роль. Она не прошла и этот кастинг. И койка, в которой она могла бы лежать, а мы – стоять рядом, была пуста. Господи, что я мог предложить отцу? Да ничего. Я – это я, а она – это она. Но я остался, а потому должен что-то делать. А вот что, убейте, не знаю. НЕ ЗНАЮ.

Как все это страшно. Сейчас есть, а через мгновение нет. И ты ничего не можешь с этим поделать. Абсолютно ничего. Причем это касается и горя, и радости. Просто в одном случае ты не знаешь, как сделать так, чтобы этого не было, не случалось. А во втором, наоборот, жаждешь, чтобы все это повторялось вновь и вновь, но опять-таки не знаешь, как этого добиться. И тебе приходится мириться со всем, что происходит. Или не мириться. В этом случае ты потенциальный клиент сумасшедшего дома.

Я ехал домой. Один.

Батя теперь тоже один.

Танюха, в сущности, тоже одна.

Добро пожаловать в клуб одиночек. Здорово, не иначе.

Забавно и страшно одновременно. Первая серьезная смерть у меня в семье.

«Что за чушь ты несешь? Серьезная смерть. А разве она другой бывает?»

Я уже начинал привыкать, что все мои теперешние мысли поступают из двух независимых источников.

Не знаю, но когда я читаю какую-нибудь газету или смотрю новости, где сообщается о том, что некий господин или госпожа по одной из многочисленных причин покинули этот мир, – это кусок действительности. Можно даже сказать, обыденность, или еще хуже, обычное дело – каждый день кто-нибудь умирает. «Кто-нибудь». Вот в чем дело. «Кто-нибудь» – замечательное слово. Оно одновременно позволяет вам находиться в непосредственной близости от мест событий, но совершенно не участвовать в них. Кто-нибудь умер. Я знаю, но мне все равно кто. Почему? Потому, что это «кто-то», то есть «кто-нибудь». Может случиться, что этот «кто-нибудь» ближе, чем нам хотелось бы. К примеру, близкий человек близкого нам человека (не настолько близкого, как, например, жена, лучший друг, но все же). Да, это плохо, это страшно, это кошмарно. Но это опять все тот же «кто-нибудь». Мы посочувствуем, мы можем даже расплакаться, но не больше. Куска души это у нас не вырвет. Даже частички. Может показаться, что мы отдали часть души, но это только так кажется. Все осталось при нас. И от нас это не зависит. Совершенно. Поэтому вам могут только дать нитки и иголку, а штопать, дорогие мои, придется самим. А как иначе? Вы любили, вас любили – теперь отдувайтесь. Жестоко? Да, больше чем уверен. Но по-другому не получается. Мир жесток, жизнь жестока, люди жестоки. Ничего не попишешь. Каждый должен сам хоронить своих мертвецов. Индейцы понимали, о чем говорят.

А главное – совершенно невозможно подготовиться ко всему этому. Вы сможете подготовиться к любому экзамену, к любому собеседованию, да вообще ко всему. Но никогда не сможете подготовиться к смерти кого-то близкого, даже не близкого, а просто дорогого вам существа.

Помню, в детстве у меня был пес. Лет эдак в восемь я наконец-то выпросил его у родителей.

Через пять лет его не стало. Причем не было ни продолжительной болезни, ни безумно несущегося автомобиля, ничего такого. Он просто чуть-чуть повздорил с другим псом на улице. Я даже не знаю, имел ли этот инцидент вообще место в последующей трагедии. Просто так было легче. Всегда легче, когда есть виноватый.

В общем, пришли мы с псом домой, а он вдруг встал в коридоре, посмотрел на меня, и я увидел его глаза. Он был одновременно испуган, удивлен, и было что-то еще, но я не знаю что. А потом он умер. Вот так просто, взял и умер. Опустился на пол и больше не поднялся.