Николай Евдокимов - Происшествие из жизни...

Хирург развел руками.

— А то скажу, что это ваш брат, писатели, инженеры человеческих душ, виноват во всей подобной чертовщине.

— Превосходно! Каким же образом?

— Самым натуральным. Ныне какую книгу ни возьмешь, то демоны летают, то люди в птиц превращаются, то общаются с потусторонним миром. Чем дальше в лес, тем больше леших. Полюбился сочинителям ирреальный мир. Вот и являются черти в служебные кабинеты, ничего удивительного. Увы! Еще Гольбах говорил, что всяческие сочинения с баснями о выходцах с того света, колдунах, ведьмах прельщают невежественных людей более во сто крат, чем повествования о событиях реальных.

— Да что вы! — простодушно воскликнула Катенька. — Когда Сергею Григорьевичу книгу в руках держать! Не до книг ему, у него дел по горло…

— А из вас, уважаемый доктор, получился бы литературный критик, — сказал Крутояров, — яду много, справедливости маловато… А что касается до ирреального, до всяких чертей и ведьм в книгах, то мне тоже противна эта нынешняя мода…

— Это не мода! — воскликнул художник. — Какая же это мода? А Гоголь? А Гете? А сказки?.. Это традиция…

С той минуты, как Сергей Григорьевич выпроводил из кабинета молодого человека, он не придавал значения этому происшествию и будто даже забыл о нем, но сейчас, объявив вдруг, что его посетил черт, он вопреки здравому смыслу, понимая, что говорит совсем не то, что хочет сказать (а хочет вместе со всеми посмеяться над собой), почти закричал:

— Замолчите вы! То, что я сказал, истинная правда!

Он крикнул, и наступила неловкая тишина, никто не знал, как реагировать на его крик. Наконец хирург ласковым голосом сказал:

— Успокойтесь. Мы не сомневаемся в правдивости ваших слов. Всех нас время от времени должен посещать черт. Истинный черт, истязатель наших душ — совесть. Так что, голубчик…

— Я вам не голубчик, — прервал его Сергей Григорьевич. — Не верите мне? А я повторяю, что говорю правду. Да, да. Трудно поверить правде. Вот вы, уважаемый Иван Федорович, вы ведь в своих книгах черное называете белым, а белое — черным…

— Сергей Григорьевич, опомнись, — в ужасе сказала Катенька, — ты же не читал ни одной книги Ивана Федоровича.

— Но ты читала и ты говорила, что это так…

— Я? Я? — задыхаясь от стыда, прошептала Катенька.

— Да, ты, дорогая, — мстительно сказал Сергей Григорьевич. — И вы, товарищ журналист, выдаете мнимое за действительное. Ваши-то статейки я читал, приходилось. Еще недавно вы все безудержно хвалили, каждое критическое слово почти клеветой называли, а теперь… теперь сами ругаете то, что хвалили…

— Благодарю, — воскликнул почти радостно журналист. — Оказывается, загруженность делами позволяет вам изредка заглядывать в газеты? Это замечательно, значит, не зря мы переводим бумагу. А вы знаете, что такое правда и что ложь? Что такое клевета? И что истинная деловая критика? И что такое насущная необходимость времени?

— Разбираюсь, да-с, — с презрением сказал Сергей Григорьевич. — А вы витийствовали тут, товарищ хирург, тоже в духе времени? Честный, как непорочное дитя! А взятки-то небось берете? Сорок рубликов операция? Или нет? Не берете? Недавно еще брали, а ныне времена переменились и уже и водку не пьете и взятки не берете? Или с оглядкой все же берете? И водочку тайком попиваете?

— И водочку попиваю, и взятки беру, — сказал хирург. — Верно, с оглядкой беру и попиваю, голубчик…

— Повторяю, я вам не голубчик, — негодуя, выкрикнул Сергей Григорьевич. — Вот вы, журналист, вы, родственничек, писатель, ты, уважаемая женушка Екатерина Николаевна, все вы научились новым словам «в духе времени», зовете перестраиваться, и, молодцы, ах, какие молодцы, уже перестроились на сто восемьдесят градусов… Легко, будто рубашку сменили… Душу надо менять, не рубашку, болтуны…

Он гордо вскинул голову и пошел к двери.

Катенька стояла, закрыв от стыда лицо руками.

Выйдя на улицу, он все еще дрожал от негодования, но и не знал причины этого негодования, ибо понимал, не мог же не понимать, что молодой человек, посетивший его сегодня в кабинете, конечно же, сумасшедший, а не черт, потому что чертей нет и быть не может, и все ж какая-то часть его сознания допускала, что, возможно, и в самом деле сегодня произошло невероятное событие, что сегодня его посетил житель ада… Души нет? Но и этого никто не знает. А если есть? Тогда душа пришельца, значит, уже живет в его, Сергея Григорьевиче, теле? И должна как-то себя проявлять? Но как она себя проявляет? Никак. Если не считать смятения и тоски, охватившей его сегодня…