Андрей Жвалевский - Время всегда хорошее

— Сколько? — возмущенно вырвалось у меня.

Ирка толкнула меня локтем, а историк поднял на меня голову и сказал:

— Воробьева, ты хочешь продолжить? К доске!

Я не знаю, зачем я туда пошла. Нужно было остаться на месте. Но я, как во сне, встала и вышла. И даже развернулась к классу лицом. И даже подняла глаза. И все… Дальше я помню только ужас. Я понимала, что я стою здесь одна, а на меня все смотрят. Что я в идиотском платье, которое мне не идет, а на коленях у меня пузырятся колготки. Что я должна что-то говорить, но что?

— Воробьева, продолжай. С того места, где Архипов остановился…

Я молчала как истукан.

— Архипов, расскажи Воробьевой, что ей говорить.

Архипов встал и сказал:

— Рассказ о культуре Древней Греции, а следующий пункт в параграфе — про историю олимпийских игр.

— Понятно? — спросил меня историк.

Я кивнула. И продолжала стоять. Мне стало жарко.

— Воробьева, ты готова к уроку?

Я мотнула головой, уткнувшись взглядом в пол.

— Тогда садись, два.

По рядам пошло удивленное гудение, а я бросилась на свое место. Только б от этой страшной доски подальше, двойка меня совершенно не волновала.

На перемене я собирался поговорить с одноклассниками, выяснить подробности, но где там — все забились по углам и кнопочки на своих трубках нажимают!

У меня тоже время от времени жужжала трубка, но сколько я ни поднимал трубку, маминого лица ни разу не видел. Вместо этого натыкался на надпись: «У вас 35 непрочитанных сообщений». Потом опять жужжание — и опять: «У вас 36 непрочитанных сообщений». Я твердо решил сегодня же вечером выяснить у папы, как обращаться с этим сложным телефоном.

Потом началась история. Тут тоже ничего страшного не было: историца вызывала по одному к доске и задавала всякие вопросы. Причем не даты спрашивала (даты у меня из головы всегда выскальзывали), а так, вообще — кто такие были илоты и кто был главным в Древнем Риме. И эти простенькие вопросы всех ставили в тупик! Я надеялся еще раз блеснуть на общем фоне, но учительница шла по алфавиту и до меня не добралась.

Зато я, косясь на соседей, разобрался, как подключать нотик к проводам, торчащим из-под парты. И даже нашел на нотике кнопку, которая его включает. Правда, так и не понял, зачем он нужен.

Так прошли все шесть уроков. Я совсем успокоился — ни тебе контрольных, ни самостоятельных, сплошные опросы. И программа точно такая же. В общем, стать и тут отличником не составит никакого труда. А может быть, и председателем совета отряда…

Эта мысль пришла мне на последнем уроке, и я вдруг сообразил, что на мне нет пионерского галстука! Целых полсекунды мне было стыдно и страшно, но я тут же заметил, что галстуков нет ни у кого. Почему? Надо все-таки научиться задавать правильные вопросы этому Инету.

На выходе из школы я на пару минут задержался. Очень хотелось хоть с кем-то из класса познакомиться. Но все очень быстро расходились по домам, уткнувшись в свои телефоны и быстро тыкая в их экраны. Как они на ходу в деревья не врезаются?

Я уже собирался плюнуть на все и пойти домой, как услышал за спиной чей-то голос:

— Я все понял. Ты Биг Билл!

— Оль, тебе плохо? Оль, тебе плохо? Оль, тебе плохо? — Ира шла рядом со мной по коридору и спрашивала как заведенная.

— Да, мне плохо. Я хочу домой, — выдавила я из себя.

У меня, действительно, от постоянного напряжения страшно разболелась голова. Школьники мелькали перед глазами, и хоть все были одинаково одеты, от этого мельтешения все равно уже устали глаза. Слишком быстро, слишком шумно, слишком беспорядочно.

— Пойдем к Наташе Алексеевне, отпросишься!

Ира настойчиво поволокла меня куда-то на третий этаж и там притянула к женщине. Молодой женщине. Оказывается, и здесь такие бывают. Из разговора я поняла, что она и есть наш классный руководитель. А рядом стояла совсем молодая девушка с красным платочком на шее. Я уже выяснила, что это называется «пионерский галстук» и носить его обязательно. Только зачем, еще не поняла.

— Наталья Алексеевна, Оле плохо, — заорала Ира так, что я вздрогнула.

Учительница повернулась в нашу сторону.

— Если ей плохо, то почему она сама не может об этом сказать? — спросила она, но потом посмотрела на меня и осеклась.

— Оль, да на тебе лица нет. Что случилось?

— Ой, Наталья Алексеевна, Оля ж память потеряла, — радостно ляпнула Ира.

И, глядя на вытянувшиеся лица классной и девушки рядом с ней, поведала им историю моей болезни. И пока она говорила, я неожиданно для себя заплакала. Просто нервы сдали. Просто не было сил больше, да и голова болела все сильнее. Но когда Ира дошла до сегодняшнего моего позора у доски, девушка с галстуком ее перебила: