Герман САДУЛАЕВ - Учение Дона Ахмеда

— Интересно… скорее всего, прав был тот, первый, с типично австрийской фамилией. На материале российской истории, во всяком случае, мы видим, что государственные механизмы формировались именно завоевателями — сначала варягами, потом монголами. То устройство, которое формируется в недрах самого национального сообщества, является скорее не государственной властью, а общинным самоуправлением. Такое самоуправление сохранилось поныне у чеченского народа, в виде авторитета старейшин и племенных советов. Не лишним будет вспомнить и Ивана Грозного. Желая создать сильное государство, он не имел, однако, разделения в обществе на “завоевателей” и “завоеванных”. Тогда он осуществил грандиозный социальный эксперимент, искусственно разделив страну. Иван Грозный выделил опричнину; опричники играли в его царстве роль завоевателей, “монголов”. Позже этот эксперимент был повторен большевиками. Недаром Иосиф Виссарионович считал себя продолжателем дела Ивана Грозного. И в первом, и во втором случае эксперимент привел лишь к временному усилению государства и закончился смутой. Выйдя из первой Смуты, русское государство сменило правящую династию. На престол взошла фамилия Романовых. Самым ярким ее представителем был, конечно, император Петр Великий. Петр попытался отчасти исправить ошибку князя Александра Невского и интегрировать Россию в единую Европу. Он перенес столицу из монгольской Москвы в новый, построенный им на северных болотах, город. Иначе было нельзя. Но Петр Первый, при всей своей решительности, был все же непоследователен. Он построил новую столицу, но не уничтожил старую. Надо было разрушить Москву, сжечь дотла и развеять пепел. Уничтожить все пережитки монгольского ига. Но едва ли это было возможно. Петр тянул Россию в цивилизованный мир, сам оставаясь монгольским ханом. Позже большевики вернули столицу в Москву и реанимировали Орду.

Историческое повествование Дона Ахмеда подходило к Великой Октябрьской социалистической революции, или большевистскому перевороту, кому как больше нравится. Я ожидал, что Дон Ахмед скажет: революцию в России сделали евреи. И Дон Ахмед сказал:

— Революцию в России сделали евреи. Но все не так просто. Запомни, я повторяю еще раз: они никогда и ничего не делают своими руками. О, мы знаем это на собственном опыте. Весь финансовый мир содрогнулся, узнав, как хитрые и злые чеченцы опустили банковскую систему России крупными аферами с фальшивыми авизо. Между тем любому специалисту понятно, что такие махинации невозможно совершить, не имея активных сообщников или даже инициаторов среди высокопоставленных банковских служащих. От себя добавлю, что наши чилийцы никогда бы не додумались до такого. Так что чеченцев подставили, как всегда. В определенном смысле революцию делал народ, русский народ, угнетенные массы. Евреи же осуществили то, что в маркетинге называется “оседлать потоки”. Однако затем к власти пришел грузин. Он вымыл большинство евреев с руководящих позиций. Хотя то, что сделал с Россией этот грузин, еще хуже, чем то, что с ней могли сделать евреи. И после Сталина советское правительство периодически пыталось чистить страну от евреев. Но эту нацию не сжить со света, они лезут изо всех щелей, как тараканы. Когда ставропольский мужик затеял “перестройку”, евреи взяли реванш за все свои временные поражения, в несколько лет завладев достоянием российских народов.

Я не выдержал. Не смог больше молчать, соблюдая этикет, не позволяющий перечить старшим. Я вспомнил своего преподавателя теории государства и права в университете, настоящего ученого, ветерана Великой Отечественной войны, покойного Льва Самойловича Явича, вспомнил другого знакомого еврея, простого и бедного корректора в маленьком издательстве. Было трудно представить их в качестве носителей “мирового зла”. Вообще, я нормально отношусь к евреям. Люди как люди. Единственное, что мне в них не нравится, — это болезненная концентрация на еврейском вопросе. Вы замечали, о чем бы вы ни начинали говорить с евреем, будь то постмодернизм в современной литературе или устройство карбюраторного двигателя, через тридцать, максимум — сорок минут ваш собеседник неуловимо переведет разговор к обсуждению еврейского вопроса. То же самое мне не нравится и в чеченцах. А также в хохлах, которые чувствуют себя обязанными постоянно доказывать, что украинский язык древнее русского, украинцы — настоящая нация, украинская государственность имеет давнюю историю и традиции. В этом смысле мне больше всего нравятся русские и негры. Наверное, не имея сомнений в своей расовой и национальной обособленности, они не видят необходимости постоянно об этом говорить. Хотя, конечно, и среди русских с неграми встречаются печальные исключения.