Тонино Бенаквиста - Мясорубка для маленьких девочек

— А что же мы можем себе позволить?

— Одно симпатичное местечко под Ла-Рошелью.

— Ты шутишь?

Нет, я не шутил. Просто мне когда-то попался на глаза рекламный буклет отеля «Лидо», расположенного на юго-западе Франции. Эдакий кусочек Венеции, не иначе как доплывший до наших краев по Большому каналу: странная обветшавшая хоромина, порождение грез какого-нибудь дожа в изгнании. Который довел воплощение своей мечты до логического конца, увенчав сей призрачный эдем крылатым львом, еще более величественным, еще более настороженным, чем его прототип с площади Сан Марко.

Да и все остальное было в точности как там — даже эта атмосфера старческого угасания, вот только не следовало упорствовать в поисках гондол и гондольеров в дурацких канотье. Мы ездили туда каждый год, каковы бы ни были на тот момент наши отношения и погода. Нас словно тянуло лишний раз убедиться в медленной деградации нашего брака. И в каждый приезд я с интересом изучал трещину на балконе со львом, опасно расширявшуюся год от года; каждый раз я надеялся, что он рухнет вниз, и каждый раз уезжал разочарованный, так и не дождавшись этого зрелища. Но не теряя надежды насладиться им в следующем сезоне.

Пылкие молодые комедианты, которыми мы некогда были, поклялись друг другу, как, впрочем, делают все супружеские пары, бдительно следить, чтобы ни одно пятнышко, ни одна трещинка не осквернили нашу любовь. И регулярные встречи с отелем «Лидо» служили нам именно для этого. Однако было нечто, отличавшее нас от всех прочих пар. Тогда мы еще не знали, что именно.

Во время медового месяца мне удалось пробежать сценарий короткого фильма, где я должен был сыграть наркодилера — торговца героином, который находится в международном розыске и в конце концов сталкивается с упрямым инспектором, преследующим его по пятам. Между двумя любовными объятиями я находил время входить в образ продавца «дури», перевоплощаясь в загнанного зверя, в параноика, отрабатывая его повадки и манеру поведения, изображая, как он сворачивает пакетики с товаром или благоговейно выкладывает дорожки кокса. Я даже воспользовался моментом, когда моя юная супруга отлучилась в город, чтобы прорепетировать сцену, где мой герой колется героином, обставив этот церемониал, как положено, необходимым реквизитом и, в частности, выпросив для этой цели на гостиничной кухне фунт муки. Мне жутко хотелось затмить Аль Пачино в «Панике в Нидл-Парке». [1] «Паника в Нидл-Парке» — фильм амер. режиссера Шацберга о наркоманах. Первые попытки доказали, что до идеала мне еще очень далеко, но, поупражнявшись как следует с чайной ложкой, шприцем и резиновым жгутом, концы которого я крепко сжимал зубами, я наконец почувствовал себя в продырявленной шкуре своего героя. Полицейские ворвались в комнату как раз в тот миг, когда шприц выпал из моей руки на пол, а сам я испустил хриплый стон, означавший первый приход. Второй же наступил, когда они набросились на меня: вот тут мне действительно захотелось выпрыгнуть в окно. В тот день я сполна прочувствовал, что такое неожиданность и страх.

Моя нежная, любящая супруга явилась, чтобы освободить меня, лишь поздно ночью. Это чтобы я как следует проникся атмосферой комиссариата и насладился допросами сыщиков, обманутых в своих ожиданиях, сказала она. Ей, мол, захотелось дать мне возможность с головой «войти в образ».

Моя работа в этом фильме удостоилась нескольких благожелательных оценок критики. И хозяин отеля, несмотря на налет полиции, согласился сдать нам тот же номер в следующем году.

Да, все эти годы мы снимали одну и ту же комнату. Нам уже автоматически бронировали ее. Кто бы мог подумать, что однажды я сдохну здесь. Руки мои тяжелеют, в глазах все мутится. Но мерные звуки в соседней комнате не умолкают, а я ведь поклялся себе раскрыть эту тайну. Собравшись с силами, отворяю балконную дверь. Где же она — женщина, которую я люблю? Чем решила заняться в ожидании моей смерти? Как проводит время? Гуляет по пляжу? Выпивает на нижней террасе, в обществе хозяина? Это было бы жестоко. Но не невероятно. Я абсолютно убежден, что, если у меня хватит сил наклониться и взглянуть вниз, я увижу, как она сидит там за столиком, попивая мартини и невозмутимо любуясь закатом.

Она всегда любила это занятие. Помню тот год, когда она целыми днями торчала на этой проклятой террасе, зубря главную роль в какой-то идиотской пьеске. Драма ревности, бульварная стряпня, Гермионой или Отелло там даже не пахло. Как подумаю, что она наплевала на наш с ней, такой короткий, отдых, чтобы выучить наизусть эту бредятину… Она оправдывалась: любимый, не могу же я отказаться от главной роли. И потом, ты ведь знаешь, ревность — не моя стихия, эта роль требует от меня совсем другой трактовки. Все эти истории с адюльтерами ужасно глупы… Я хотела бы дать своей героине совсем иной характер… Что-то более неоднозначное, понимаешь?.. А ты пока сходи на пляж, любимый…