Михаил Елизаров - Нагант

Я побежал прочь, но в коридоре упал и не мог больше подняться, привалился к стене и смотрел, как топорщится штанина от выпирающей наружу кости и расползается по ткани кровь.

Алиса обернула руку полотенцем. Прижав эту культю к груди, она металась по квартире, причитая, что нужно срочно чем-нибудь смазать ее ожоги и позвонить в «скорую помощь».

Я уже знал, что ей, Алисе, хоть страшно, но совершенно не больно, так же, как и мне. Я знал, что мы теперь навсегда останемся вместе – неразлучная пара, соединенная не просто увечьями, а общей природой недуга, как прокаженные.

Я вспомнил деревянных солдат Урфина Джюса, с детским любопытством глядящих на огонь, что пожирал их. Сказочный образ на миг вернул мне сцену причащения в церкви Избавления, в ушах снова раздались дровяной треск сгорающего ногтя и ликующий выкрик проповедника: «Не больно!»

Эльза Артуровна не переносит, когда Илья Дмитриевич упоминает в ее присутствии о какой-нибудь знакомой ему женщине. Достаточно одного имени. К примеру, Илья Дмитриевич делится событиями прожитого дня и, рассказывая о планерке на кафедре, восклицает:

– А моя бедная Симакова вдруг просит слова…

– Твоя Си-ма-ко-ва? – Эльза Артуровна гневно леденеет и спрашивает, презрительно морща рот: – Ебал? – при этом сверлит Илью Дмитриевича проницательным взглядом.

Илья Дмитриевич совсем не держит удара, он смущается и никнет, будто и впрямь что-то натворил.

Эльза Артуровна, сполна насладившись его испугом, заключает с горьким торжеством:

– Значит, ебал… Скотина! – После чего, гордо вкинув голову, выходит из комнаты.

– Ну почему сразу ебал? – бежит за ней Илья Дмитриевич, прямо с чашкой, и плещет чайный кипяток на руку. – Эля, разве не бывает просто нормальных товарищеских отношений?

Они образованные люди и не стесняются пользоваться крепкой лексикой. Такие правила завела в свое время Эльза Артуровна, еще со времен их свадьбы.

Поженились они поздновато, обоим было за тридцать, и вот уже десять лет вместе.

Эльза Артуровна без утайки все выложила о себе, а Илья Дмитриевич, стесняясь и хихикая, провел ее в свои унылые бедные событиями кулуары.

Всего у Эльзы Артуровны было семнадцать добрачных связей, не считая легких увлечений, но откровенничает она охотнее всего о первой: «Красив был, как молодой Ален Делон, а я девчушка, только после школы…», – четвертой: «Жена его страдала эпилепсией, и он не мог ее оставить, плакал мне в колени», – двенадцатой: «Нужно было выбирать между родиной и этим Эдиком», – и последней, семнадцатой: «Думала, на мужчин больше не посмотрю».

Кроме прочего, Эльза Артуровна также намекала на лесбийский опыт – Бог знает когда, в Алуште. И все это было до отношений с Ильей Дмитриевичем.

Ему повезло с Эльзой Артуровной. Илья Дмитриевич отвоевал ее у мужчин более достойных, чем он сам. Если бы эти мужчины знали, как обращается Илья Дмитриевич с доверенным ему сокровищем, то растерзали бы его или не подали руки, а двое восстали бы из могил, чтобы покарать. Один – профессор из института нефти и газа, другой – гастроэнтеролог.

Эльза Артуровна могла бы дважды жить в Америке, трижды в Израиле и один раз в центре в пятикомнатной квартире – вот не полный перечень благ, от которых она отказалась ради Ильи Дмитриевича.

В постельных откровениях он вообще персонаж комический. Илья Дмитриевич в состоянии рассказать только о трех-четырех связях. С первой женщиной вообще не очень-то и получилось.

– Она полезла мне рукой…

– Куда полезла? – уточняет Эльза Артуровна.

– В трусы. А у меня, это… – Илья Дмитриевич розовеет.

– Не встал, – веселится Эльза Артуровна. – У тебя не встал!

– Да, – сконфуженно улыбается Илья Дмитриевич. Впрочем, он доволен, что порадовал Эльзу Артуровну.

– А потом что? – идет по следу Эльза Артуровна.

– Ну, она мне начала мять, ну это…

– Что?

– Ну, член… – Илья Дмитриевич снимает очки и щепоткой майки протирает толстые, точно витринные, стекла очков.

– Говори как взрослый мужик!

– Ну, хуй…

– А дальше что?

– Он такой мягкий был, – Илья Дмитриевич пугается безликого местоимения и сразу уточняет: – Хуй мягкий был… Не было эрекции, и я кончил ей в руку из мягкого хуя.

– В руку спустил! Умора! – покатывается Эльза Артуровна. – Герой-любовник! Ну, а она что?

– Сказала: «Фу!» – и вытерла руку о мой пиджак, – Илья Дмитриевич тоже хохочет. Он учился тогда на втором курсе иняза.