Михаил Елизаров - Нагант

Когда настал час судить, кто кому больше напакостил, в моих чернильных силах сочинить любую судьбу и оболгать ее. Но в этой лжи заложен скрытый главный смысл. Если начать чтение, допустим, с предпоследней строки, от третьей буквы четвертого слова и дальше подниматься терпеливым шагом шахматного коня через строчку на вторую букву шестого слова, и так до самого начала, то можно прочитать нечто удивительное, совсем другое – без этого весь труд напомнит пресловутый бутерброд с икрой, с которого слизали только черные икринки шрифта.

Тогда, сквозь вычурность ребуса, похожего на пасквиль, кто-то узнает, что ты прожгла мои воспоминанья насквозь и теперь везде: в кондитерских ветрах из детства, в дрожжевых дымах пивоваренного завода, в дребезжании утренних трамваев и даже на улицах морского городка, где никогда с тобою не бывали. Кто-то узнает, почему так хочется прожить весь длинный список дней бессмысленно и бедно, скоропостижно одряхлеть, зачахнуть в обветшалом домике у городской окраины, с дождями, с листопадом, с мокрым потолком, с горбатым и картавым котиком в ногах, и рядом чтобы ты – моя унылая любовь.

– Для начала нам нужен хуй, – сказал Буров нарочито бодрым голосом, – большой и толстый хуй. Или имеются возражения?

Буров покосился на неподвижно лежащую в кровати женщину.

– А может, нам нужен большой и толстый, – он комично выдержал паузу, – цыпленок?

Женщина не улыбнулась.

– Да, да, цыпленок, – с шутливой серьезностью настаивал Буров, – или все-таки хуй?

Женщина молчала.

– А может, котенок? Решайте же, Елена Павловна, хуй, цыпленок или котенок?

Буров чуть подождал ответ и продолжал:

– Ну, хорошо, попробую угадать сам, первое, второе или третье.

Он задумался.

– Наверное, нам нужен… Котенок! Нет? Значит, нам нужен… Цыпленок! Нет? – Буров изобразил страшное недоумение. – Опять не угадал! Остается хуй. Тогда нам нужен большой и толстый хуй! Правильно?!

Тирада Бурова осталась без внимания.

– Ну-с, стало быть, хуй! Кто бы мог подумать! Не котенок, не утенок. А вдруг львенок или тигренок? – с надеждой спросил Буров. – Вы не торопитесь, Елена Павловна, времени предостаточно.

Ответа не последовало.

– По вашим глазам вижу, что все-таки хуй, – сказал Буров уже несколько раздосадованно. – Впрочем, как вам угодно – хуй так хуй. Уточняю в последний раз: большой и толстый? А может, маленький и тонкий, нет?

Женщина, казалось, заснула.

– Поднимайтесь, Елена Павловна! – прокричал над самым ее ухом Буров. – Как вы и заказывали – большой и толстый хуй. Извольте.

Буров постоял перед женщиной со спущенными штанами. Мужское достоинство Бурова не отличалось ни размерами, ни толщиной.

– Ну что же вы не рады, Елена Павловна? – саркастично спросил Буров. – Вот всегда вы торопитесь с выбором, а потом недовольны. Не нравится, да? – Буров внимательно осмотрел отвергнутый заказ. – А по-моему, вылитый цыпленок, – задумчиво сказал Буров. Он повертел член в руках. – А в профиль вполне похоже на котенка. Не угодишь на вас, Елена Павловна.

И в фас, и в профиль член Бурова напоминал разбухшего дождевого червя.

– Ладно, – сжалился Буров, – вы еще немного подумайте, Елена Павловна, а я пока поговорю с молодым человеком.

Буров подошел к лежащему на полу голому мужчине.

– А к вам, юноша, у меня отдельный разговор, – сказал Буров приятельским тоном. – Вы позволите называть вас Цыпленком или Котенком?

Мужчина безмолвствовал.

– Благодарю, – сказал Буров, – вас не смущает, кстати, мой вид, нет? – Он улыбнулся и присел рядом. – Вот признайтесь мне, как на духу, что лучше: большой толстый хуй или цыпленок? Молчите? Не знаете? И не узнаете, дорогой мой.

Буров нервно вскочил и зашагал вокруг лежащего.

– Да-с, юноша, поумнее нас с вами люди пытались ответить и только лбы расшибли, – говорил, прохаживаясь, Буров. – А на первый взгляд, еще та дилемма. Хуй или цыпленок, хуй или котенок. Вывод кажется однозначным. Но в нашем случае задача предельно усложнена. Нам нужно определиться, что лучше – хуй или цыпленок одновременно с котенком, причем хуй не настолько большой и толстый, как хотелось бы, – неожиданно самокритично признался Буров. – Я ведь почему к вам обращаюсь, – развивал мысль Буров, – с других вообще никакого спроса. Вот взять хоть мою Елену Павловну – умнейшая, образованная женщина, – он оглянулся на кровать, – и тоже в тупике. Так что, не обессудьте, вы у нас единственный Котенок и Цыпленок в чистом виде и должны рассеять наши сомнения. Отвечайте же, ради Бога! – раздраженно крикнул Буров. – Или я ошибся – вам ближе в этой беседе позиция большого и толстого хуя? Вполне допускаю, но это еще надо проверить. Не возражаете, Елена Павловна?