Татьяна Москвина - Смерть это все мужчины

– Нарушил, значит, субординацию.

– Формально нет. Ему никто не запрещал делать политическую карьеру.

– Но – под вашим руководством.

– И на это не претендую. Речь идёт о разумной координации. Подчёркиваю – о разумной координации! В конце концов, если ты собираешься жить в нашем городке, есть ведь смысл уладить давние и очень даже полезные взаимоотношения?

– То есть надо делиться. Я понимаю.

– В каком-то смысле так. Я стал искать управу на Льва Иосифовича. В вашей с ним истории был известный резерв. Ресурс личной обиды, знаете ли…

– Вы-то как могли его использовать?

– Мог, Александра Николаевна. Не сразу, постепенно, шажочками, но мог. Однако вы – сторонница радикальных решений.

– Что это значит? Говорите яснее.

– Я думаю, Александра Николаевна, что ваша ненависть сыграла далеко не последнюю роль в том, что случилось с Львом Иосифовичем. Вы незаурядный человек – я имею в виду заключённые в вас источники энергии.

– «Догадался, проклятый! Всегда был смышлён» – помните, у Булгакова это говорит Варенуха, ставший упырём, про финдиректора «Варьете» Римского.

ээээээээээээээээээээээээээээээээээээээээээээээээ

Владимир Иванович усмехнулся.

– Надо быть внимательнее к людям, госпожа Зимина. Вы меня напрасно косым хмырём ругали. Я поинтереснее всё-таки буду. Я даже догадался, что означал многократно повторённый звук удара из вашей кухни.

– Прослушивали?

– Прослушивал.

– Будете шантажировать?

– Помилуй боже, чем? Такой статьи в законах нет – ментальное преступление. Другое дело, если вы это можете материализовать, то что же ещё вы можете? И нет ли смысла это использовать на каком-либо полезном поприще?

– Типа служить Отечеству.

– Отчего нет?

– Вы всерьёз считаете себя представителем интересов Родины? Да моя мамочка – она красавица. А ваша безопасность… Это только в кино вас играли первые парни на советской деревне – Тихонов, Банионис, Даль… На самом деле туда берут людей одного формата: людей без лица. Удивляюсь, как взяли вас: косоглазие – слишком явная примета.

– За выдающиеся аналитические способности. Взяли меня. А косоглазие у меня всего два года – результат черепно-мозговой травмы, полученной во время служебной командировки. Через год обещали сделать восстановительную операцию, сейчас пока нельзя ничего трогать, вот и хожу, людей пугаю. Самому противно, поверьте.

ооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооо

– Да ладно, Владимир Иванович. Я не хотела вас обидеть. Просто, знаете, у вас ведь нравственность отшиблена абсолютно. Вы хоть догадываетесь, что этого делать нельзя – читать чужие письма, слушать чужие разговоры, подглядывать, караулить?

– Подслушивать нельзя, а чёрной магией заниматься можно? Ножом в человеческое лицо тыкать – это очень нравственно?

– Не в лицо, а в изображение.

– Какая разница, если в результате вы его убили.

аааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааа

– Хотите, я и вас убью? Вы мне что-то начинаете надоедать.

– Меня не убьёте. Я себе каждый месяц защиту ставлю у лучших специалистов. Так что подумайте насчёт служить Отечеству, Александра Николаевна. Надо искупать вину ударным трудом.

– Какому Отечеству, Владимир Иванович, вот этому?

В это время опять заиграли «Владимирский централ». Танцпол имени Беломоро-Балтийского канала имени товарища Сталина сызнова начал выделывать торжественно-скорбные па.

Я уже выпила две кружки пива, а пивной хмель – он классный, музыкально-комедийный.

– Вот этому, Александра Николаевна. Вот этому. Другого нет.

– Пойду для начала соединюсь с Отечеством в общем организме. Я плясать хочу, мне интересно. Пошли со мной – для безопасности?

Когда мы с косым заявились на танцевальный пятачок, пришла пора «Телогреечке».

Наш плясовой коллектив был разнообразен и где-то даже символичен. Ритуальный танец исполняли главные энергетические ресурсы Отечества: свиноподобные и быкообразные мужики с пригорками животов, девчонки в одежде, облипающей их скудный, но вызывающий рельеф, дамочки нескончаемых средних лет, готовые на всё и сразу, два дохлых юноши третьего пола и маленькая кудрявая девочка. «Мой номер двести сорок пять! На телогреечке печать! А раньше жил я на Таганке – учил салагу воровать!» Мы рьяно сталкивались животами и спинами, задевали друг друга, весело кивали и продолжали молотить воздух руками и ногами, вырабатывая горячее тело Родины.